Тайные тропы
Шрифт:
— Так. Ты, чучело! — начал я воспитательную работу, — иди, помойся и переоденься. Быстро! И потом сюда вернёшься, сегодня много работы.
Арчах поплёлся исполнять поручение, но, кажется, я ему задал непосильную задачу.
— Бэргэн, как с ним обращаться? Я же его прибью скоро, не выдержу.
— Я бы тоже прибил, — вздохнул штурмбанфюрер, — но у него талант. Пни пару раз, или плёткой огрей, чтобы быстрее шевелился. Кстати, ты почему без камчи ходишь?
— Да как-то не привык.
— Привыкай. Ты тойон рода, тебе положено с камчой ходить. Тогда все сразу будут видеть, что уважаемый человек идёт. А то ходишь, как босяк.
— Хорошо, я так и сделаю. Спасибо, что напомнил.
Привезли
Арчах всё-таки помылся, причесался, надел приличную, ну, по крайней мере, чистую одежду.
— Давай, рассказывай, какой у тебя талант и как это тебе Улахан тойон халат подарил.
Арчах рассказал, как он стал агитатором, как его чуть не убили, а Улахан Тойон, да пребудет с ним милость Тэнгри, обогрел и наградил страдальца. А талант у него — убеждать людей. В чем угодно, главное, вовремя бузы выпить.
— Сегодня как раз и займёшься этим.
Пока мы шли в сторону базара, я рассказывал ему основной концепт нашей контрагитации. Заставлял его повторять по два раза основные тезисы, до тех пор, пока он все не вызубрил. Сегодня я решил нанести мощнейший масс-медийный удар по психике степняков. Заодно возбудить самые кровожадные инстинкты. Проверим в деле нашего начинающего доктора пропаганды. На рынке я первым делом купил себе роскошную камчу, продемонстрировал её Арчаху и пообещал драть нещадно, если он будет филонить.
В харчевне караван-сарая царило некоторое оживление, которого раньше не было. В центре внимания был наш акын, заслуженный артист города. Вокруг него тусовались фанаты. Мы с Арчахом заняли место, я обвёл взглядом веранду. Бойцы были уже на месте, так что волноваться не придётся. Среди ровного шума харчевни удалось вычленить последние новости, все обсуждали облаву и виселицы.
Я помахал рукой нашему певцу, он быстро перебрался ко мне. Он выглядел значительно веселее, чем накануне. Брать, что ли с него процент за крышевание и новый репертуар?
— Да пребудет с тобой милость Тэнгри, уважаемый Магеллан! — приветствовал меня знакомец, — я вчера не назвался. Меня зовут Боокко Борокуоппай.
— И тебе, уважаемый Боокко Борокуоппай, милость Тэнгри. А это наш друг, известный борец за правду, и зовут его Арчах.
Арчах зарделся.
— Сегодня мы, дорогие друзья, продолжим рассказывать народу сказки. Ты, Боокко Борокуоппай, запоминай, потом поможешь Арчаху. Твои песни пользуются успехом, как я вижу?
— Да, — ответил Боокко, народ стал щедрее сыпать таньга. Я сегодня хорошо поел.
— Будешь меня слушаться, скоро станешь богатым.
Я накидал ему пару-тройку сюжетов из Декамерона. Где, конечно же, в роли коварного любовника выступал новоявленный боотур, а рога стремительным домкратом росли у обобщённого персонажа по имени Комиссар. Для того чтобы испохабить слово «ячейка» много не потребовалось. В эротических памфлетах в ячейку боотуры вонзали нефритовые жезлы, причём делали это в особо извращённой форме, да и Боокко разукрасил этот процесс такими гнусными натуралистическими подробностями, что сразу пропадало желание не только вступать в ячейку, но и заниматься сексом вообще. Дальше я начал ориентировать акына на новый жанр степных песен, так называемый боевик-экшн, для парней без мозгов. Хватит элитарности в искусстве, сказал я. Слушатель должен узнавать себя в твоих стихах и песнях, от этого ему становится хорошо, от этого он добреет и у него рука сама тянется в карман за новой порцией таньга. Люди верят не тому, что есть на самом деле, а тому, что им рассказывают. И даже из того, что им рассказывают, они слышат лишь то, что хотят слышать. А они хотят слышать про себя.
К примеру, Рэмбо, конечно же он, простой сельский парень, возвращается с покоса. И случайно видит, как в густом кустарнике его невесту насилуют трое парней с жёлтыми повязками. Когда Рэмбо заканчивает развешивать по кустам кишки насильников, невеста умирает у него на руках со словами: «Тысячи их! Они идут в наши дома!» Далее по сценарию гонки по степи, разрушенные аулы, горящие караван-сараи, плачущие дети, море крови, и хэппи-энд с медалью «Меч Возмездия». Сын возвращается в родной аул и обнимает старушку-маму.
Пересказывать акыну адаптированные версии русских сказок и американских фильмов можно долго, так что я ему объявил, что вскоре он отправляется на фестиваль народного творчества. В дороге будет кормёжка и ночёвка, но новых песен он должен будет сложить не менее пяти. И обязательно с этих ораториях должны присутствовать хорошие парни и плохие парни. Никаких полутонов. Мы и Чужие. Другого не дано.
Народ в харчевне, заметив, что певец чешет языком, вместо того, чтобы заниматься своим делом, начал возмущаться. Для успокоения Боокко исполнил песню, умело вплетя в неё только что полученные фрагменты. Дело пошло. Сегодня, кстати, мне водки не предложили. Да и этот мерзкий официант куда-то исчез. Это кисло, что мне здесь делать, я же отдыхать пришёл. Пнул Арчаха, давай, дескать, приступай. Он залил в себя пол-литра бузы, глаза у него приобрели неземной блеск. Он прокашлялся и начал:
— Люди! Человеки! [5] Сегодня наша родина понесла невосполнимую потерю…
Ну и так далее, как кровавые наймиты комиссаров убили нашего отца и благодетеля, начальника городской стражи, который грудью встал на защиту города от возмутителей спокойствия.
— Закон Отца-основателя под угрозой! Ты увидел у своего сына жёлтую повязку? Спроси его, скольких младенцев он погубил! Убей его сам, спаси семью от позора! — голос Арчаха проникал до самых печёнок, и я заметил за собой неодолимое желание немедленно застрелить всех, у кого жёлтая повязка. Толпа вообще наэлектризовалась. Если сейчас у кого увидят хоть клочок жёлтой материи, порвут на месте. Талант, это, безусловно, талант, и наше счастье, что его удалось сманить на свою сторону. Арчах закончил свою речь, пора домой. Мне здесь уже надоело, да и устал я. Толкнул Арчаха, кивнул нашей охране и мы пошли отдыхать.
5
Кинофильм «Гараж».
Во дворе у Тыгына вечерняя суета, шум и гам. Посреди этого разора, возле крыльца дом стоит Бэргэн и философически за этим наблюдает.
— Бэргэн, как дела? Ты ещё не переехал в дом начальника городской стражи? — спросил я его.
— Нет ещё. Через неделю перевезу своих жён туда, а пока Улахан Тойона не будет, буду сидеть здесь. У меня Большая Тамга Тойона, я теперь здесь самый главный.
— Поздравляю. Много жуликов сегодня поймали?
— Пятерых. Начали выскакивать из-под земли, как ошпаренные. Завтра допросим. Один убежал. Не успели поймать.