Тайные тропы
Шрифт:
— Дядя Игнат очень просил посмотреть за Вовкой, — добавил Игорек и снова расплакался.
— Ну что же ты плачешь? Не надо, — растерянно просил Ожогин. — Крепись, малыш, крепись, родной...
Отпустив Игорька, Никита Родионович забегал в волнении по комнате.
— Что же делать? — нарушил молчание Андрей.
Никита Родионович и сам не знал, что делать. Прежде всего нужно было выяснить подробности, уточнить положение.
— Пойду к Изволину, — сказал он. — Подумаем вместе....
Андрей остался один. Он сегодня впервые встал с постели. Рана его оказалась легкой и быстро заживала. Юргенс поверил рассказу, придуманному Ожогиным, что Андрей был ранен около самого дома в ночь налета советской авиации, и даже дважды присылал на квартиру врача-немца, который делал Грязнову перевязки.
Происшествие с Тризной привело Андрея в возбужденное состояние. Он еще не хотел верить в то, что умерла Евгения Демьяновна, что в опасности находятся Тризна и Леонид Изволин. Ему казалось — вернется Никита Родионович, и все наладится.
Мелькнула мысль — сходить к Заболотько, найти Игната Нестеровича, узнать, что происходит во дворе и в доме Тризны.
Андрей уже подошел к вешалке, где висело пальто, но вдруг задумался. Правильно ли он поступает? Случай с угоном автомашины и ранением явился серьезным уроком для Грязнова, он сделал для себя, наконец, определенные выводы.
Никита Родионович, к удивлению Андрея, ожидавшего бурного объяснения и даже ссоры, не вспоминал о происшествии в течение пяти дней. Возможно, он и не начал бы разговора, если бы не заговорил сам Грязнов. И все прошло так просто, как бывает между людьми, понимающими друг друга с полуслова. Ожогин присел вчера на кровать Андрея и посмотрел на него долгим взглядом. Его глаза, казалось, спрашивали: «Ну что, будем так же продолжать и далее, мой друг?».
Андрей сказал всего несколько слов, он заверил, что ничего подобного больше не случится. И, наверное, Никита Родионович поверил ему, потому что не стал ни о чем больше расспрашивать, заметил только:
— Это очень хорошо...
Постояв в раздумье около вешалки, Андрей вернулся к столу и развернул тетради Никиты Родионовича с записями по радио и разведке. Надо было наверстать пропущенное, подготовиться к занятиям.
Изволина дома не оказалось. Ожогина встретила Пелагея Стратоновна. Она сообщила, что Денис Макарович только что ушел к Заболотько.
— Ничего не сказал и ушел. И вообще смутной он сегодня какой-то. Видно, что на душе у него кошки скребут, а молчит. Молчит и вздыхает.
— Это вам, наверное, показалось. Все идет хорошо, — попытался рассеять подозрения бедной женщины Никита Родионович. — Красная армия освободила Ровно, Луцк, Шепетовку, вести радостные...
— Так-то оно так... — ответила Пелагея Стратоновна и смолкла.
Ожогин уже собрался уходить, когда она сообщила новости о Варваре Карповне. Ее, оказывается, вторично оперировали, так как рана дала осложнение. Теперь есть надежда на скорое выздоровление. Сам Трясучкин говорит, что его дочь очень изменилась. Все книги читает, да про Ожогина спрашивает: как там Никита Родионович, да почему он не придет проведать ее.
Ожогин подумал, что придется, действительно, сходить к Варваре Карповне, поговорить с ней.
Простившись с Пелагеей Стратоновной, Никита Родионович поспешил к Заболотько.
Там были Тризна, Повелко, Заломов, мать и сын Заболотько. Игнат Нестерович неподвижно лежал на большой скамье. У него только что был тяжелый приступ. Анна Васильевна стирала с полу кровь.
— Говорите, говорите, я хочу слушать, — сказал Игнат Нестерович, — я всему виновник, возможно, помогу найти выход...
Стоял вопрос: что делать? Укрыть Тризну в доме Заболотько не составляло никакого труда. Где находились двое, там мог поместиться и третий. Это полдела. Другой вопрос: как отвести угрозу от Леонида Изволина, от радиостанции подпольщиков, от хранилища документов, оружия, взрывчатки?
Ожогин высказал мысль, что все будет зависеть от того, как долго намерены гестаповцы сидеть в засаде.
— Они будут ожидать Игната, — сказал Изволин.
— Это долго. Его они не дождутся...
— Дождутся! — громко проговорил Игнат Нестерович и, приподнявшись, сел на скамье. — Дождутся! Выслушайте меня спокойно, — сказал он и вытянул руку вперед, как бы предупреждая возражения.
Все переглянулись.
Тризна с полминуты посидел молча, собираясь о мыслями, затем встал.
— Выход есть. Сейчас я пойду домой, и к утру там от гестаповцев и следа не останется.
— Не понял. Ничего не понял, — проговорил Ожогин.
— Что ж тут непонятного, — с нескрываемой досадой сказал Игнат Нестерович. — Гестаповцам нужен я, и я явлюсь...
Стало тягостно тихо. Всем было ясно, что, пожертвовав собой, Тризна спасет Леонида. Немцы схватят Игната Нестеровича, произведут, на худой конец, обыск в доме и уйдут.
— А ты подумал о том, кто тебе разрешит так поступить? — сурово спросил Денис Макарович. — 3а кого же ты нас принимаешь?
— За тех, кто вы есть на самом деле... Я обязан так поступить, — быстро заговорил Игнат Нестерович. — Вы, наконец, должны заставить меня так сделать. Я совершил ошибку и заслуживаю наказания. Я виновник всех бед. Мне осталось недолго жить, — таить нечего. Вы все об этом знаете... Вам жаль меня. Жаль потому, что я потерял жену и ребенка... Но я не требую жалости к себе... Не надо мне ее... Моя жизнь в распоряжении дела... И то, что я решил, надо сделать.
Он подошел к стене и, сняв с гвоздя ватник и кашне, стал одеваться.
Денис Макарович взял Тризну за руку и строго, даже немного резко, сказал, что пока он и его друзья живы — этому не бывать.
— Правильно, — поддержал Никита Родионович, — будем искать другой выход.
— И найдем его, — добавил Повелко.
Игнат Нестерович стоял молча, опустив голову. Казалось, что он смирился, успокоился. Но внутри него происходила борьба.
— Ждать нет времени, — заговорил он хрипло. — Катастрофа может произойти каждую минуту. Если не разрешите, я сделаю сам, как подсказывает совесть. Я не брал у вас санкции убивать Шпигуна.