Тайный друг ее величества
Шрифт:
Потянулись долгие минуты ожидания, в любой момент бойцы отряда были готовы услышать приближение погони, но ничего не происходило. Должно быть, солдаты решили, что злоумышленники уже далеко на юге и бегать за ними не с руки. А может, испугались засады в кустарнике.
Ночь прошла спокойно, если не считать тявканья пары приблудных шакалов, страдавших от ночного холода.
Спали плохо, хотя постелили нарезанной лозы и сбились в кучу. Ночью крепко подморозило, а под утро налетела короткая метель. Несколько минуту
С рассветом низкие тучи разошлись, выглянуло солнце, и продрогшие бойцы стати завтракать все той же свининой. Других припасов у них не было, а воду добывали из копанки. Она оказалась слегка солоноватой, однако жажду утоляла хорошо.
– Нужно на разведку сходить, – сказал Углук, когда пришло время принимать какое-то решение. – Ждать нам нечего. Прорвемся в тюрьму, выпытаем, где содержат его милость, заберем лошадей – и назад, в Ливен.
– Сначала в Харнлон, – напомнил Рыпа.
– Ну да, сначала в Харнлон.
– Можно я в разведку пойду. А то совсем замерз, – попросился Одигул.
– Конечно, – согласился орк. – Вот с папашей и пойдешь.
Послышался негромкий свист, все повернулись в сторону сторожевых высоток и увидели Свинчатку – он призывно махал рукой, видимо подзывая Углука, но побежали к нему все, и когда они, запыхавшиеся, взобрались на вершину дюны, увидели на песчаной равнине две точки – это были всадники, двигавшиеся с юго-востока.
– Спешат куда-то… – заметил Фундинул.
– Да, – поддержал его Углук. – Напуганы очень, а второй едва в седле держится.
Всадники приближались, и уже было видно, что второй порядочно отставал от первого. Он то и дело падал на шею лошади, а ехавший первым даже не оборачивался, продолжая отчаянно понукать шпорами измученную лошадь – ее бока были изодраны в кровь.
Вскоре отстающий всадник не удержался в седле и упал на песок, лошадь сделала еще несколько шагов и остановилась.
– Фундинул, давай за мной, остальные остаются здесь!
Орк и гном помчались через кустарник, выбежали на открытое место и, оглядевшись, побежали быстрее. Выглядело это забавно – огромный орк с трофейным мечом в руках и квадратный гном с подобранной дубинкой.
Когда они подбежали к упавшему, лошадь испуганно попятилась, но не ушла. Раненый был еще жив, это оказался истекающий кровью вердийский кавалерист с прорубленной косым ударом кирасой.
– Эй, приятель… – Фундинул коснулся лица раненого.
Тот открыл глаза, но как будто ничего не видел.
– Кто тебя ранил? Кто тебя ранил, приятель?
Вердиец не отвечал.
– Что толку, он ведь не понимает ярити, – сказал Углук.
– Наверное, – вздохнул гном и поднялся.
– Королевские всадники… – неожиданно прошептал вердиец и попытался приподняться. Фундинул подложил ему под голову руку:
– Говори, мы тебя слушаем! Ну? Говори же!
– Много… всадников…
Это было все, что успел сообщить солдат, его глаза закрылись, и Фундинул оставил его.
– Уходим, – сказал орк.
Глава 91
Едва Углук и Фундинул вернулись из разведки, как с наблюдательной дюны опять замахали руками – появились новые сведения. Орк и гном бегом взобрались на вершину, и Рыпа тотчас указал им на видневшийся вдали замок Тарду. Если бы не песок, они бы ничего не увидели, но на светлом фоне удалось разобрать, что к тюрьме со стороны океана едут три всадника.
– Может, остатки другого отряда? – предположил гном.
– Может, и так, – пожал плечами Углук. – Но мы будем ждать войска – думаю, оно идет сюда.
– Какое войско? – спросил Рыпа.
– Ну… – Орк почесал непокрытую безволосую голову. – Тардийцы живут западнее, а эти бежали с юго-востока, а там у нас – Харнлон. Значит, королевская конница.
– Ну наконец-то, хвала небесам, хоть кто-то покарает этих бунтовщиков! – потрясая мечом, воскликнул Лакоб.
Тем временем дорф Иппон, не имевший никакой одежды, кроме нелепого клетчатого пледа и обмоток из грязных тряпок на ногах, при помощи двух подоспевших солдат сошел с лошади и, опираясь на подставленное плечо, двинулся к главному крыльцу замка Тарду.
Поддерживая его под руки, солдаты довели Иппона до комнаты отдыха, которой могли пользоваться только сержант Ваттанен и главный палач Урмас.
Здесь было жарко натоплено, а в стеклянной колбе на полке содержался неприкосновенный запас перегонной орхи – огненно-крепкой жидкости. Ее использовали для растираний и приема внутрь в тех случаях, когда кто-то вдруг переохлаждался.
– Да-вай сю… да, – прошептал Иппон, падая в старое скрипучее кресло. Плед упал на пол, и дорф Иппон остался совершенно нагим. Впрочем, сейчас это его не заботило, в голове билась лишь одна мысль – я жив, я жив!
Двое солдат, что были с ним в этой страшной поездке, ушли в казарму и там повалились без сил на топчаны. Двое других сняли стеклянную колбу, вынули сургучную пробку и нацедили Иппону дозу лекарства в глиняную мензурку.
– Пожалуйте, ваша милость, выпейте…
Трясущейся рукой Иппон потянулся к мензурке, мгновение помедлил, собираясь с духом, и опрокинул ее в рот одним махом. Потом тряхнул головой, вскочил на ноги и закричал во всю глотку:
– А-а-а-а-а-а-а-а!
Получилось так громко, что под крышей всполошились летучие мыши, а солдаты попятились к стене, опасаясь, как бы Иппона не начала бить падучая, но обошлось. Повернувшись к ним, он знаками дал понять, что хочет воды. Ему подали, и он припал к ковшу, словно не пил неделю.