Тайный друг
Шрифт:
Чтобы доказать, как они ошибаются, она подошла к обрыву, споткнулась, упала и покатилась вниз. Ударившись спиной обо что-то твердое, она остановилась. До нее словно издалека доносилось гудение мух, заглушаемое хохотом мальчишек. Пытаясь приподняться, она вдруг почувствовала, что между пальцами шевелится что-то горячее и живое. Личинки, жирные и отвратительные! Скелет буквально кишел ими. Дарби завизжала, а мальчишки захохотали еще громче и обиднее. Когда она заплакала, толстяк крикнул ей: «Эй, не сердись на нас. Ты ведь сама решила
Воспоминания растаяли, когда Флетчер произнес:
— Не хочу показаться неучтивым, но у меня совсем нет времени. Я хочу услышать ваш ответ прямо сейчас.
Почему Флетчер вел себя так? Это всего лишь уловка, рассчитанная на то, чтобы выудить у нее дополнительную информацию о ходе расследования? Или все-таки бывшему штатному психологу ФБР действительно было известно нечто важное?
Внимание Дарби вновь привлекла статуэтка Девы Марии на подоконнике.
Черт тебя побери, где ты ее взял?
«Не говорите ему ни слова», — сказал Брайсон. Ну и что делать? Стоять на месте или идти ему навстречу?
— Позвоните мне, когда будете готовы поделиться информацией, — коротко бросила Дарби и дала отбой. Она повернулась к Риду, который явно был потрясен случившимся. — Сколько под нами этажей?
Старый смотритель снял перчатки и вытер лицо рукой, усеянной коричневыми пигментными пятнами.
— Четыре, — пробормотал он, — не считая первого, цокольного уровня.
— Когда вы были там в последний раз?
— Туда уже много лет никто не спускался.
— Может быть, нам придется обыскать клинику. Я хочу, чтобы вы и ваши люди помогли нам.
— Вы хотите, чтобы мы помогли вам обыскать всю лечебницу? Я не могу разрешить этого, мисс МакКормик. Здесь слишком много помещений, которые могут обрушиться. Это чересчур опасно.
Дарби смотрела на фотографию молодой женщины. Неужели она находится где-то здесь, в больнице? Жива ли она? Не ранена ли?
— Прошу вас, мистер Рид, оставайтесь в этой комнате, пока я не вернусь.
Дарби, держа пистолет в вытянутой руке, медленно продвигалась вдоль стены. Над ней, на противоположной стороне, люди Брайсона выбивали двери камер в поисках Малколма Флетчера. Она сомневалась в том, что им удастся найти его. Бывший федеральный агент в совершенстве овладел искусством уходить от наблюдения. Его не могли поймать вот уже два десятилетия.
Тим Брайсон стоял в конце коридора, и пар от его дыхания клубился в луче фонаря, укрепленного под стволом пистолета, девятимиллиметровой «беретты». Она заметила, что Брайсон смотрит на нее, и кивнула на пустую комнату. На окне была установлена решетка, а разбитое стекло удерживала на месте проволочная сетка. На подоконнике лежал снег.
— Думаю, мы должны организовать поисковую партию, — заявила Дарби.
— Вы думаете, женщина с фотографии ждет нас где-то здесь?
— Он хотел отвести нас вниз. Полагаю, нам придется
Брайсон на мгновение задумался. Потом выругался.
— Может быть, вы и правы, — сказал он. — Я организую поиски. Осмотрите комнату и возвращайтесь в лабораторию. Я хочу знать, что задумал этот сукин сын!
Глава 32
Подсвечивая себе фонариком, Малколм Флетчер осторожно пробирался по коридору, доски пола в котором окончательно прогнили. Он находился очень далеко от полиции Бостона.
Флетчер обладал прекрасной зрительной памятью. Он помнил планировку клиники еще с прошлой жизни, когда бродил по ее коридорам в ранге специального агента недавно сформированного в составе ФБР Отдела поведенческих реакций.
В тысяча девятьсот сорок шестом году ураган «Эдна» повалил один из массивных дубов, что росли перед входом в здание. Дерево рухнуло прямо на крышу, проломив ее, и падающие обломки повредили почти все этажи. Учитывая заоблачную стоимость ремонта, Совет директоров решил попросту заложить проход на пострадавшие участки, отрезав их от остальной клиники.
Когда пожар в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, вызванный замыканием электропроводки, привел в негодность большую часть помещений в крыле «Хауторн», клиника уже находилась в собственности государства. Законодатели, почуяв запах наживы, быстренько выставили территорию на продажу. Но историческое общество, вознамерившись спасти клинику, которую многие считали памятником истории, причем последним в своем роде, принялось рассылать петиции и даже в судебном порядке добилось запрета на продажу. Потенциальных покупателей отпугнула угроза значительных юридических издержек и перспектива длительного судебного разбирательства.
В течение двадцати восьми лет лечебница пустовала, заброшенная и никому не нужная, и за это время долгие зимы Новой Англии нанесли необратимый ущерб полам и стенам — они сгнили и покрылись плесенью. Так что теперь, чтобы попасть на верхний этаж, требовалось недюжинное терпение и ловкость, настолько серьезными оказались разрушения.
Флетчер скользнул в комнату с разбитыми окнами. Вынув из кармана сотовый телефон, он поймал сигнал и набрал номер Джонатана Гейла.
— Полагаю, я знаю, кто убил вашу дочь, — сказал он в трубку.
Дарби оставила свой автомобиль незапертым. Ее чемоданчик судебного эксперта лежал в багажнике. Рид связался по рации с Кевином, молодым человеком в пикапе, припаркованном в конце дороги, и попросил его достать оранжевый кейс из багажника и принести его в крыло «С», что тот и сделал часом позже.
Дарби сфотографировала комнату, но потом решила, что для дальнейшей работы в помещении ей нужна помощь. Она уложила фотографию женщины и статуэтку в пластиковые пакеты для вещественных доказательств и из машины позвонила Купу.