Тайный код гения
Шрифт:
– Я сейчас завтракаю, и можем встретиться в Терлецком парке. У входа.
– Подальше от любопытных глаз? – хмыкнули на том конце провода. – Все правильно: уроки жизни не прошли для тебя даром.
Екатерина вздохнула: о, сколько раз она говорила сама себе: как хорошо, если бы у нее было нормальное детство, как у всех людей, без этих самых «уроков», которые, по мнению современных психологов – закаляют личность. Красивая фраза «все, что нас не убивает, делает нас сильнее» всего лишь слова, имеющие к жизни весьма косвенное отношение.
За завтраком
За окном плескалась золотая осень, она подумала, что надо перестать трусить. А встать и пойти навстречу неизбежному…
Она не знала, как одеться, женщина привыкла к мягкой нью-йоркской погоде, а здесь климат был более суровым, резким, хотя солнце светило ярко, и дождевых тучек на горизонте не просматривалось.
«Унылая пора, очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса…»
Пушкина любили и часто цитировали в их доме. Родители страшно боялись, что она забудет русскую речь. Разговоры в доме велись на родном языке, они читали и перечитывали русскую классику. Любимыми поэтами были Пушкин, Тютчев, Гумилев, а писателями – Достоевский и Булгаков.
Булгакова любили особенно. «Мастер и Маргарита» была настольной книгой. Мать и отец любили читать из нее отрывки вслух.
Катя столько раз слушала эту книгу, что знала почти наизусть. Ее охватывало волнение и торжественность, когда мама звучным красивым голосом начинала: «Однажды весною в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина…»
Это было как начало странного и волнующего приключения, которое не заканчивалось с последними страницами, а продолжалось дальше, даже когда герои уходили в вечность, по мостику через ручей по направлению к дому, обвитому виноградом.
Катя понимала, что в ее воображении все еще живо, и, более того, время и повествование поворачиваются вспять, и она снова оказывается на той самой скамейке на Патриарших, с которой все и начиналось.
Герои книги: и свита Воланда, и сам Владыка Преисподней, обольстительный и недоступный, и незадачливый Иванушка Бездомный, страдающая Маргарита, Мастер – человек трагической судьбы и излома, – все были для нее родными и живыми.
Вымыв за собой посуду, она прошла в спальню и раскрыла рюкзак.
Темно-серая водолазка и черные брюки. Сверху кожаная куртка светло-шоколадного оттенка. Длинные волосы она скрутила в пучок и заколола заколкой. Краситься не стала, только припудрилась и нанесла блеск для губ.
«Все будет хорошо», – сказала она своему отражению.
И в довершение облика – темные очки, скрывающие ее от мира.
Константина Петровича она увидела прогуливающимся на дорожке и одетым в спортивную куртку и темно-синие джинсы.
Она
– Привет! Привет! – сказал он, окинув ее быстрым взглядом. – Похудела. На два-три килограмма. Когда я был у вас в гостях пять лет назад, ты была полнее.
– От вас ничего не скроется, – рассмеялась она и сняла темные очки.
– Стараюсь не терять проницательности, особенно по отношению к молодым девушкам, – улыбнулся он. – Рад, что ты здесь.
– Взаимно.
– Погода стоит невероятная. Сто лет не было такой осени, – воскликнул он. – Я, как старый пес, наслаждаюсь каждым мгновением.
– Почему пес?
– Потому что обострены все чувства.
Она задержала дыхание, а потом резко выдохнула.
– Неудача на любовном фронте? Поверь, он не стоит твоих слез.
– Какая хорошая и стандартная фраза для психолога, – съязвила она. – Для тех, кто берет по триста долларов за сеанс.
– У нас намного дешевле и проще. И желающие впарить женщинам всякую туфту всегда найдутся. Но о чем это мы говорим?
– И правда, – мгновенно откликнулась она.
Они молча пошли по дорожке, усыпанной желтыми шуршащими, как золотистая фольга, листьями. Впереди шли две девчонки с кокер-спаниелем.
– Чарльз! – позвала его одна из них.
– Всех спаниелей обычно зовут «Чарльзами», – сказал мужчина. – Но я назвал Гарри.
– Хоть в этом есть постоянство.
Они словно кружили вокруг, отделываясь краткими, ничего не значащими фразами, словно боялись приступить к главному. Или просто оттягивали время и копили силы для серьезного разговора.
Ветра не было. Погода стояла ясная, солнце светило мягко, скользило по деревьям, едва касаясь, словно отдавало приветственный поцелуй в щеку.
– Начинай! – попросил он.
Катя остановилась.
– Ты думаешь, это так легко? – И тут же осеклась. – Простите.
Он похлопал ее по руке.
– Ничего-ничего, так мне нравится больше. Говори мне «ты». Твое «вы» делает меня глубоким стариком.
Она молчала.
– Ладно, дорогая трусиха, тогда начну я, если что-то не так, ты меня поправишь. Договорились?
Она кивнула, опустив глаза, девушка боялась слез, которые могли появиться в любой момент.
Два небольших пруда были разделены песчаной дорожкой, вдоль берегов стояли скамейки; сидевшие на них люди наслаждались последними лучами осеннего солнца.
– Думаю, что нам следует уединиться, – предложил он.
– Как скажете, – откликнулась Катя, сейчас она снова надела темные очки, ей нравилось выстраивать между собой и людьми непроницаемую стену. Темные очки – это была безопасность, укрытие и покой.
Дорожка закончилась тротуаром, за ним мелькнула серебристой прорезью вода, и еще один пруд вскоре вырос перед ними – уже начинающий высыхать, утки рассекали воду, как ласточки воздух перед грозой. Вблизи вода была синей со стальным оттенком, словно лед, а сильные кряжистые деревья клонились к воде, казалось, еще немного, и они сольются с ней.