Тайный советник императора Николая II Александровича
Шрифт:
Блин… Кажется, меня ревнуют к двухлетней девочке. Что-то я слышал, что старшие дети могут ревновать к младшим. Но там, кажется, речь шла о родителях.
– А может быть, все вместе соберёмся после ужина? Господин Попов, а нет ли такой сказки, чтобы не для одной Ольги, а для всех девочек?
– Есть одна сказка, но она с песнями, а пою я не очень.
– Решено – после ужина сказка для всех, а потом в постель.
– Но ваше Величество – Ольге тоже надо будет рассказать вторую часть сказки. Например, завтра (а то маленький скорпиончик сочтёт меня изменником).
– Да, хорошо. Может быть, поужинаете с нами?
Но
– Сергей Михайлович, не идёт из головы ваша сказка. Неужели всё это правда? Может быть тогда нам начать делать эти ракеты, пусть пока не с такой дальностью…
– Это возможно. Да, понадобится несколько лет упорного труда, но возможно. Однако, я думаю, что на данный момент лучше заняться другим. Понимаете, ракеты когда хороши – это либо когда они несут очень мощный заряд, а такие заряды только через полвека появятся, либо когда есть система самонаведения, а это совсем сложно, я в этом плохо разбираюсь.
– Самонаведение? Что, ракета сама решает, куда наводиться? Или по приказу наводится сама?
– Нет, это когда она в полёте видит цель и меняет направление, чтобы точно попасть.
– Но разве такое возможно?
– Да, и через сто лет будет обычным делом. А начнут делать даже раньше.
– Зря я не послушал, что же будет, скажем, через десять лет. После ужина расскажете?
– Увы, приглашён Государыней рассказывать сказку её девочкам.
Такой вот парадокс монархии: сказка детям важнее, чем обсуждение перспективных вооружений с адмиралом. И никакого недовольства от Нилова, вероятно, он считает, что всё правильно.
В царских апартаментах есть некое подобие гостиной, примерно 40 квадратов. Там мы и собираемся, все всемером, Государь тоже решил послушать. Когда я объявляю название сказки, Ольга сильно разочарована:
– Но мутер замучила нас этой сказкой на немецком языке.
– Я расскажу, что было после того, как они стали бродячими музыкантами. В давние-давние времена, когда на свете жили глупые короли, прекрасные принцессы и весёлые трубадуры…
Когда я дохожу до разбойников и их песни, Ольга не выдерживает: вскакивает с кресла, за руки вытягивает из кресел Таню и Машу, и устраивает хоровод: они, взявшись за руки, кружатся подпрыгивая, и выкрикивают, что запомнили:
– Завтра дальняя дорога выпадает королю!
Дальше следует много «ой-люлю» и «ой-ляля». Наконец, они успокаиваются, рассаживаются, и сказка продолжается. Когда я пою во второй раз «Ничего на свете лучше нету» и сказка заканчивается, императрица кажется очень довольной этим. По лицу Николая, как обычно, ничего не ясно, а вот Ольга явно хочет ещё.
– Но что же было дальше, неужели ничего?
– Есть ещё продолжение, но после него уже ничего.
– Рассказывай, – юная принцесса категорична.
– А может быть, хватит на сегодня, – это, конечно же, императрица.
– Мутер, Настьке, может, и хватит, а мы уже большие. И нам нужны большие сказки.
Как она власть прибирает к рукам в таком возрасте… Ладно, рассказываю.
–… а когда его величество проснулось, оно обнаружило, что его дочь…
Песня сыщика неожиданно нравится императрице. Но она ограничивается неясными восклицаниями. Зато когда я спел вторую песню разбойников, Оля опять командует:
– А теперь
А вот колыбельная нравится Анастасии, и она начинает смеяться. Но сказка скоро заканчивается, и девочки с разочарованным видом расходятся. А меня императрица снова ведёт на балкончик на корме. А ведь, будь я Распутиным, могли бы заподозрить…
– Господин Попов, я признаю, что ваша сказка талантлива и детям интересна. Но девочки неопытны, и этот яд, который в ней содержится… У них нет от него защиты. Вот это скрытое восхваление разбойников, через песни. Вы видите, как это действует на Ольгу. Да и многое другое. Что это такое, «глупый король»? Зачем так говорить? А финальная сцена, где народ прямо противодействует страже? Нет, я хочу оградить девочек от вашего влияния. К сожалению, я не могу отказать Ольге, и дослушать окончание вашей сказки я ей позволю, но не более того.
– Для детей мать – главный человек. Вам виднее. Для меня же важнее, чтобы Россия избежала войн и революций, и ещё новое оружие, которое, как я надеюсь, удастся создать с моей помощью.
– Ну и, разумеется, на этот раз я всё внимательно выслушаю.
На этом аудиенция заканчивается. Сегодня я ухожу от высочайших особ раньше, и есть время поговорить с адмиралом. А он идёт мне навстречу: вызван к Государю. Ну ладно, до отбоя не так долго, и я разваливаюсь на своей койке, с целью спокойно обдумать ситуацию. Вообще-то я не монархист, и даже патриот весьма умеренный. Считаю русских обычным средним народом. И вот стремительно попал в окружение императора, о котором читал в основном не лестные отзывы. Кажется, судьба меня толкает помогать царской семье. Или правильнее помогать России? Вариант помощи всему человечеству я не рассматриваю, как малореальный. Проблема в том, что я не уверен, что задачи помощи царю и России совпадают. Но если я попал именно сюда, на Штандарт, рассказываю сказки царской дочери, наверно, у меня нет выбора. Да я им уже помог, Николаю и Александре, рассказав им будущее. Возможно, это больше половины того, что я вообще могу. Я ведь не учёный, не конструктор, даже не врач. А то было бы неплохо – вылечить наследника. И вообще поднять уровень медицины.
Сегодня воскресенье, и с утра подвахтенные идут на службу. На самом деле служат в трёх разных местах: для матросов, для офицеров, и для царской семьи. Но я этого не знал, и отправился на литургию вместе с матросами. И через привычные полтора часа с ними же отправился на завтрак – а офицеры всё ещё на службе. Может, на водосвятный молебен остались?
После завтрака я в очередной раз в этом времени не знаю, чем заняться. Но длится это недолго: меня вызывает Государь. На этот раз казак охраны мне это сообщает. Николай и Нилов только что вернулись с молебна и начали завтрак. Приглашают и меня, но я уже позавтракал. Государь заводит светскую беседу:
– Так вы, Сергей Михайлович, были на литургии с матросами? И как вам понравилось, есть разница с вашим временем?
– Да, ваше Величество, большая разница. В наше время на литургию, наверно, один человек из ста приходит. Понятно, что все ведут себя с благоговением, молятся, кто как может. А здесь… Видимо, посещение службы обязательно, и матросы, кажется, совсем не хотят молиться. Переговариваются о посторонних вещах, иногда бормочут, без религиозного чувства, крестятся и кланяются для вида.