Тайный советник императора Николая II Александровича

Коробов Виктор Анатольевич

– Господин Попов, мне так не удобно брать за это деньги… Но это для моих девочек, поверьте, они заслуживают лучшей участи. Женщине трудно без мужа, и дело не только в деньгах. Эрих умер больше двух лет назад, и он был старше меня на 27 лет. Кроме него у меня никого не было, мне тогда только исполнилось 17. Мне кажется, это я должна вам платить, и вы такой молодой и красивый. Но у меня нет денег. И ради девочек я готова брать у вас деньги, но мне придётся краснеть. Если бы я могла сделать ещё что-нибудь…

– Ах, Эльза – так получилось, что у

меня есть деньги. Немного поделиться ими с тобой – это только справедливо. И ты же видишь – ты мне тоже нужна. Ты хорошая, но я не могу на тебе жениться. И я постараюсь, чтобы ты не забеременела от меня.

Шварц купил на всех нас билеты на поезд, в том числе и для Эльзы. Два двухместных купе. Поезд только в 14:22 отходит, но я не скучаю – Эльза, душ, завтрак, снова Эльза, снова душ, немного поговорили с Костовичем, обед, и нас везут на вокзал. Кажется, Костович не обижается на меня из-за появления Эльзы. Не знаю, чем она питалась на свои полторы марки в неделю, но аппетит у неё отменный. Всё съедает до крошки и, кажется, съела бы и ещё. Но не хочу её перекармливать.

12. Ленин.

Определённо, в немецких женщинах что-то есть. Вот Эльза – совершенно не выставляет свои глубокие и ценные переживания. На мой взгляд, она сосредоточилась на трёх страстях: во-первых, охотно отвечает на любую ласку, даже мимоходную. И, кажется, с удовольствием. Во-вторых, неустанно смотрит, чем бы мне услужить. И на любую возможность кидается, как терьер на крысу. А третья страсть – это просто еда. В поезде подали ужин, на мой взгляд, простецкий: две сардельки, тушёная капуста и пиво. Эльза каждую капельку сока от сарделек подобрала. Я не выдержал, и отрезал ей четверть своей сардельки. Она тут же съела, и сказала, как бы извиняясь:

– Очень хорошие сардельки, качественные и свежие.

И это в благополучной Германии. Пиво она тоже пьёт без всякого смущения, очень охотно.

Часть времени я всё же уделил беседе с Костовичем и Шварцем. Разумеется, мы обсуждали список оборудования и возможности его доставки. А поздно вечером мы уже приехали, и разместились в отеле, в двух номерах. Уже завтра утром, в 9 часов, назначена встреча с Лениным. Эх, не высплюсь, а хочется быть в форме. Вдруг внукам придётся рассказывать: "Я видел Ленина". Отложить бы встречу, но неудобно, его уже не успевают предупредить. Ладно, сокращу сегодня программу с Эльзой.

Встреча назначена в кафе рядом с отелем, и я экономлю время, не завтракаю, поем во время разговора. Надеваю на столь ответственную встречу свой мундир тайного советника. Впрочем, выбор у меня не велик, а морская форма вряд ли уместна. Надо будет расширить гардероб.

Без двух минут девять Ленин уже сидит за столиком, читает газету. Но мне навстречу он вежливо встаёт, и приподнимает котелок в качестве приветствия. Да, он довольно изящно одет в костюм тройку и котелок. Многие отмечали его невысокий рост, но я бы сказал, что он очень невысокий.

Вряд ли сильно выше метра шестидесяти. Но глаза живые, внимательные, любопытные. Движения быстрые. И он, довольно экспансивно, первым начинает разговор.

– Так это по вашей милости я тут застрял? Уже и сюда дотянулись руки охранки. Так вы, значит, тайный советник? Хороший мундир, вероятно, дорогой? Первый раз вижу такого юного тайного советника. И кто же, позвольте спросить, ваш папа? За какие заслуги ему позволили пристроить сыночка на тёплое место?

Ленин не просто картавит. Он говорит так, как будто это стоит ему усилий, больших, чем другим людям. Он как будто повышает голос до громкости, гораздо большей, чем ему удобно. Возможно, поэтому голос звучит монотонно, и приходится слегка напрягаться, чтобы его понять. Как адвокат с таким голосом умудрился выиграть все свои дела? Разве что благодаря гениальному уму?

– Мой папа? Убеждён, что он теперь совсем не известен. Нет, это не он сделал меня советником.

– Гм… Неизвестный папа… Возможно всё дело именно в этом?

Зачем он пытается меня оскорбить? Продуманная тактика, или он всегда так себя ведёт? Вероятно, первое. Хочет сорвать мой план разговора. Увы, у меня и плана-то нет.

– Я на папу очень похож. Никаких сомнений в отцовстве. И мама никогда не встречалась ни с кем из людей, которые теперь влиятельны. Мне это известно наверняка.

– Извините. Не хотел её обидеть. Может быть, пройдёмся, здесь неплохой парк, и совсем близко.

– Э… Владимир Ильич… Позвольте мне вас так называть…

– А не слишком ли фамильярно?

– Ну, тогда товарищ Ленин.

– А почему не просто господин Ульянов?

– Согласен, нет достаточных оснований. Но мне очень хочется называть вас одним из этих двух способов. Ульянов – это самая обычная фамилия, как, впрочем, и моя.

– А как прикажете называть вас? Ваше превосходительство?

– Да как вам угодно, хоть Сергеем. Или товарищ Попов.

– Ловлю вас на слове. Так Сергей, как насчёт прогулки? Вы не находите, что мозг лучше работает во время ходьбы?

– Дело в том… Мы вчера поздно приехали… И чтобы хоть сколько-то выспаться я ещё не завтракал. Если позволите, один круасан и чашечку кофе, чтобы проснуться окончательно.

Ленин кивает, и я делаю заказ. Он не заказывает ничего, и отказывается, когда я предлагаю угостить.

– Так чему обязан, милостивый государь?

– Чему? Это одна из целей моей поездки, поговорить с вами.

– Я – цель вашей поездки?

– Одна из целей, не главная. Главная цель – закупка оборудования для моторостроительного завода. На крупную сумму. И ещё повидать двух людей, вас и господина Тринклера.

– Тринклер? Кто это? – кажется, Ленин весьма любопытен. И он не даёт мне спокойно обстоятельно излагать. Слишком быстр.

– Это изобретатель, инженер. Он создал довольно неплохой мотор, но в России его, увы, не оценили. И вот я хочу это исправить, пригласить его…