Тайный суд
Шрифт:
– Верно, – кивнула Катя.
– И ты полагаешь, что именно для этого и нужен ваш Тайный Суд?
– Да, – сказала она твердо.
– Splendidamente! [23] – воскликнул свинорылый. – В таком случае, дитя мое, мы начинаем этот обещанный второй акт! Но для начала позволю спросить господина Васильцева: что это, драгоценнейший Юрий Андреевич, топорщится у вас в пиджаке с правой стороны?
Там были золотые отцовские часы, Юрий только сейчас о них вспомнил. Он извлек их из кармана и увидел, как сразу пожухло лицо майора Чужака.
23
Великолепно! (итал.)
Свинорылый монарх подмигнул майору:
– Оплошал ты, Чужачок, а?
По лицу майора и без лишних слов было ясно: оплошал, никуда не денешься, оплошал! Некоторое время он потел, чувствуя, что, похоже, влип по самое не хочу: похоже, этот хромой очкарик кочегар-доцент в каком-то фаворе у тутошних повелителей, и чем теперь дело обернется, никакая гадалка не подскажет. Вроде и мелочь в сравнении с остальным – часики какие-то; а вот, гляди ж ты, как оборачивается! Ах, не заподлицо сработал, стар, видно, стал!
– Нюмка Буцис попутал, гнида, в девятнадцатом году, – выдавил он из себя наконец.
– Ну, с твоего Буциса уже и спросу нет, – скрипнули жернова. – Да и не в часах дело – они действительно лишь кроха в череде твоих деяний. Мы сейчас совсем о другом. У этих часиков отнюдь не простая судьба, – вот об этом и предстоит разговор. Итак, – обратился он к Васильцеву, – вы по-прежнему считаете, что все дело не в мере наказания, а в том, что все тайное должно выплыть на свет?
Юрий лишь кивнул. Не хотелось вязнуть в словесной софистике.
– И вы, милая дама, солидарны с ним в этом вопросе? – обратился свинорылый к Кате.
– По-моему, я уже говорила, – сухо обронила она.
– 'A la perfection! [24] – подхватил тот. – В таком случае попрошу часики сюда!
Кто-то сразу выхватил часы из рук Васильцева и бережно поднес их своему повелителю. Тот отер руки, испачканные капустой, о трон, надел на нос пенсне, открыл крышку часов и прочел надпись:
– «Дорогому Андрею на добрую память. Е.Г.И.», – прочел он. – Это что же за «Е.Г.И.» такой, не будете ли любезны сообщить?
24
Отлично! (фр.)
– Евгений Гаврилович Изольский, – сказала Катя, – мой отец. Они дружили.
– И не только дружили. Насколько нам известно, их связывали и иные отношения, касавшиеся как раз того самого Тайного Суда, верно ли я понимаю?
– Да, – кивнула Катя. – Андрей Исидорович Васильцев был председателем Суда, а мой отец его заместителем.
– Які тісні відносини! [25] – чему-то обрадовался свинорылый. – А не будете ли вы любезны вспомнить, кто надоумил покойного Андрея Исидоровича продать эти часики?
25
Какие тесные отношения! (укр.)
Катя покачала головой.
– Я знаю, – сказал Юрий. – Как раз Евгений Гаврилович и предложил. Время было голодное, и Изольский сам уговорил его. Сказал, что ничуть не обидится, все поймет.
– Так-так-так, – закивал свинорылый. – Мы все ближе подходим к истине. Теперь только один вопрос к тебе, мой Чужачок.
Майор подобострастно взбоднул головой.
– Так вот, Чужачок, поведай-ка нам, откуда твой Буцис знал, что часики эти будут у адвоката в нужном месте в нужный момент?
Чужак долго хмурился, вспоминая, и вдруг хлопнул себя по лбу:
– Так ить фраер его один навел! Точно! Сейчас только вспомнил! Фраер сказал Нюмке: в таком-то, мол, часу адвокат часики понесет на продажу! И адресок подсказал. Только, просил, пристукните этого адвоката покрепче, чтоб уж не встал. А у Нюмки рука была крепкая!..
– Ладно, крепость руки вашего подельника Буциса нас сейчас менее всего волнует. Нас куда больше интересует тот, кого вы тут упомянули как «фраера».
Майор захлопал глазами:
– А что? Фраер – он фраер и есть… Хотя… – И вдруг озарился: – А был тот фраер по службе архи…
– …Архимандритом?! – изумился кто-то в толпе.
– Не-е… – Чужак почесал в затылке. – Ну, как это там у них, у буржуев?
– Архитектором? – подсказал смуглолицый монарх.
– Точно!
– Боже мой, неужели отец?! – тихо произнесла Катя и уткнулась лицом в ладони.
– Вот мы и подошли к истине! – торжественно провозгласил свинорылый. – К той самой истине, ради которой, сколь я помню по вашим словам, и существует этот ваш Суд.
– Отец… – только и смогла прошептать Катя. – Зачем он?.. Зачем ему?..
– Очень просто, – объяснил свинорылый. – Чтобы занять его место. Обычное дело: Le Roi est mort, vive le Roi! [26]
– Но он не мог! И на его место он вовсе не метил! Я знаю, он не мог!
– Да, он не мог, – сказал Юрий. Сам еще не знал, верит он в это или нет, но он прижал девушку к себе и чувствовал, как плечи ее дрожат под его руками.
– Он не мог, не мог, не мог… – повторяла она.
26
Король умер, да здравствует король! (фр.)
– Вот она, ваша хваленая справедливость, – злорадно проскрипел смуглолицый.
– Во-во! – поддакнул ему Чужак.
Ах, напрасно он снова привлек к себе внимание. Смуглолицый в упор посмотрел на него, отчего крупный майор сразу сжался в комок.
– Кстати, – проскрипел монарх, – если уж справедливость вашего Суда не распространяется на прекрасных дам, то распространяется ли она на проштрафившихся майоров?
Чужак дрожмя задрожал от этих слов. И все же нашел в себе силы сказать: