Тайпи (Шпет)
Шрифт:
Решив, что в коре у меня в руках скрывается какое-нибудь ядовитое пресмыкающееся, я начал осторожно разбирать и исследовать ее. Но при этом девушки удвоили свои крики. Их вопли и испуганные жесты действительно встревожили меня: я готов был выбежать из дому и бросил наземь таппу. В ту же минуту крики прекратились. Одна из девушек, взяв меня за руку, показала на рваные волокна, только что выпавшие из моих рук, и на ухо сказала роковое слово: «Табу!»
Впоследствии я узнал, что тогда они изготовляли таппу особого рода, предназначенную для женских головных уборов, которая во всех стадиях работы находилась под защитой строжайшего
Часто, гуляя по роще, я видел хлебное дерево и кокосовую пальму с гирляндочкой из листьев, особым образом обвитой вокруг ствола. Это был знак табу. Само дерево, его плоды и даже тень, отбрасываемая им на землю, — все было освящено его присутствием.
Трубка, которую король пожаловал мне, тем самым стала священной в глазах туземцев, и я ни разу не мог настоять на том, чтобы кто-либо решился закурить ее. Ее чашечка была обвязана травой наподобие турецкой чалмы.
Перечислить все капризные проявления законов табу было бы немыслимо. Черные собаки, дети в известном возрасте, беременные женщины, юноши в период, когда лица их татуируются, некоторые части долины во время ливня — все в равной мере ограждено законом табу.
Но я даже приблизительно не могу указать, какая сила налагает табу. Когда я думаю о незначительном неравенстве в среде туземцев, об очень ограниченных и несущественных преимуществах короля и вождей, о свободных и неопределенных обязанностях жрецов, — я совершенно теряюсь, где искать тот авторитет, который регулирует эти могущественные предписания. Сегодня табу на что-нибудь налагается, завтра снимается; в других случаях его действие постоянно. Иногда его ограничения касаются лишь одного лица, иногда целой семьи, иногда всего племени; а в некоторых случаях они простираются не только на различные племена одного острова, но и на жителей целой группы островов. Таков, например, закон, запрещающий женщинам входить в каноэ, — запрещение, распространенное по всем северным Маркизским островам.
Само слово табу имеет несколько значений. Иногда оно употребляется отцом в обращении с сыном, когда он запрещает по праву отцовства тот или иной поступок. Все что противоречит обычаям островитян, если даже и не запрещено само по себе, обозначается тем же словом — «табу».
ГЛАВА XII
С момента моей случайной встречи с мастером Карки жизнь моя стала совсем злополучна. День не проходил без того, чтобы меня не преследовал какой-нибудь туземец просьбами подвергнуться ужасной татуировке. Их настойчивость доводила меня до бешенства, так как я чувствовал, как легко, собственно, они могли исполнить всякое желание, касающееся меня. Тем не менее обращение со мною было такое же хорошее, как и прежде: Файавэй была так же мила и внимательна, Кори-Кори все так же предан, Мехеви так же милостив и снисходителен.
Насколько я мог высчитать, я пробыл в их долине уже три месяца; я стал сильнее чувствовать, в какие узкие рамки была заключена моя жизнь, и начал крайне тяготиться положением пленника. Не было ни одного человека, с которым я мог бы свободно разговаривать; ни одного, с кем бы я мог поделиться своими мыслями, ни одного, кто посочувствовал бы моим страданиям. Тысячу раз я думал о том, насколько легче была бы моя судьба, если бы Тоби все еще был со мной. Сознание полного одиночества было ужасно. Все же, несмотря на свою тоску,
В период моего особенно тяжелого настроения мучительная болезнь, от которой я страдал раньше, — почти совершенно прошедшая, — снова вернулась и притом с прежней силой. Это лишнее осложнение привело меня в полное уныние; возвращение болей доказывало, что без нужного лекарства всякая надежда на выздоровление напрасна. Как раз за горами, окружавшими меня, я мог бы найти необходимую врачебную помощь, но, несмотря на близость, она была для меня недостижима!
В этом жалком положении я чувствовал себя в полной зависимости от милости существ, в руках которых я находился, и это усиливало тоску.
В это время произошел случай, подействовавший на меня совершенно удручающе.
Я уже говорил, что к кровельной балке дома Кори-Кори были подвешены различные тючки, завернутые в таппу. Многие из них я не раз видал в руках туземцев, и их содержимое рассматривалось в моем присутствии. Но среди них было три пакета, висевших над тем самым местом, где я обычно лежал, и их своеобразный вид часто возбуждал мое любопытство. Несколько раз я просил Кори-Кори показать мне их содержимое, но мой слуга, который почти во всех иных случаях удовлетворял мои желания, постоянно отказывался уступить мне в этом.
Однажды я неожиданно рано вернулся из дома Тай, и мой приход явно привел моих сожителей в величайшее смущение. Они сидели все вместе на циновках, и по веревкам, тянувшимся из-под крыши до полу, я тотчас же увидел, что таинственные свертки для какой-то цели спущены и рассматриваются. Явное замешательство, которое туземцы обнаружили при моем появлении, вызвало во мне недобрые предчувствия и желание узнать тайну, так ревниво охраняемую. Вопреки стараниям Кори-Кори удержать меня, я силой проложил себе дорогу в середину кружка: прежде чем сидевшие успели спрятать то, что лежало перед ними, я увидал три человеческие головы.
Одну из трех я видел ясно. Она была в полной сохранности и, насколько я мог заметить, подверглась какому-то процессу копчения, который и придал ей вид сухой твердой мумии. Две длинные пряди волос были скручены пучками на макушке головы. Провалившиеся щеки казались еще ужаснее от соседства с рядом блестящих зубов, видных между ссохшимися губами, а глазные впадины, прикрытые овальными кусочками перламутровой раковины с черной точкой посередине, увеличивали безобразие головы. Две головы из трех были головами островитян, но третья — к моему ужасу — была головой белого человека. Хотя она была поспешно спрятана от меня, все же одного взгляда достаточно, чтобы убедиться в этом.
Милостивый бог! Желая разгадать тайну свертков, я разгадал, быть может, другую: тайну судьбы моего товарища. Мне хотелось сорвать куски ткани и подтвердить ужасные сомнения, терзавшие меня. Но прежде чем я пришел в себя от понесенного потрясения, роковые свертки уже были вздернуты кверху и, как прежде, болтались над моей головой. Туземцы теперь с шумом окружили меня и старались убедить, что виденные мною только что головы принадлежали трем воинам из племени гаппар, убитым во время сражения. Эта явная ложь увеличила мою тревогу, и я немного успокоился лишь после того, как сообразил, что все три свертка я видел еще раньше, чем исчез Тоби.