Тайпи. Ому (сборник)
Шрифт:
Несколько лет назад миссионеры обосновались на подветренных островах, где туземцы отнеслись к ним дружелюбно. Многие из них формально являются теперь христианами.
Коралловые острова посещают главным образом искатели жемчуга, добирающиеся до них на маленьких шхунах с экипажем всего в пять-шесть человек. Раковины находят в лагунах и около рифов; за полдюжины гвоздей в день и даже за еще меньшую плату нанимают туземцев, и те ныряют за жемчугом.
Кое-где добывают также много кокосового масла. Некоторые из необитаемых островов покрыты густыми рощами кокосовых пальм; никем не собираемые
…Ветер стих, и наступил вечер, прежде чем мы успели приблизиться к острову. Он был маленький и круглый, с ровной поверхностью, без единого дерева и возвышался над водой всего на каких-нибудь четыре фута. За ним виднелся еще один остров побольше, над которым разгорался тропический закат, окрашивая багрянцем западную часть неба.
В воздухе стоял аромат тысяч цветущих кустов. Вдыхая его, один больной, у которого недавно обнаружились признаки цинги, стал кричать от боли, и его увели с палубы.
Мы медленно двигались на расстоянии меньше одного кабельтова от берега, окаймленного лентой сверкающей пены. Внутри приютилась тихая голубая лагуна. Возможно, мы были первыми людьми, посетившими эти места…
На следующее утро с первыми проблесками зари мы увидели горы Таити. В ясную погоду их можно различить за девяносто миль.
– Хива-Оа! – закричал Ваймонту, вне себя от радости взбегая по бушприту, как только в отдалении показались неясные очертания земли. Но когда облака разошлись, открыв нашим взорам три пика, вырисовывавшиеся подобно обелискам на фоне неба, и крутой холмистый берег, тянувшийся вдоль горизонта, слезы хлынули из глаз молодого полинезийца. То был другой остров – зеленый Хива-Оа находился на расстоянии многих лиг отсюда.
Таити – самый знаменитый остров в Южных морях. Уже по одному внешнему виду он резко отличается от окружающих архипелагов. Два высоких полуострова круглой формы, с горами вышиной в девять тысяч футов над уровнем океана, соединены низким узким перешейком; весь остров в окружности имеет около ста миль. На большем полуострове от трех центральных пиков – Орехены, Аораи и Пирохити – во все стороны расходятся к морю пологие, покрытые зеленью хребты. Между ними расположены широкие тенистые долины, орошаемые живописными потоками и поросшие густыми лесами.
С моря вид острова великолепен. От берега до горных вершин расстилается сплошной зеленый покров самых различных оттенков. Тут и там крутые вершины отбрасывают тени на хребты и лежащие глубоко внизу долины. На их склонах сверкают в солнечном свете водопады. Остров кажется сказочным миром, словно только вчера вышедшим из рук творца.
Остров так и манил нас к себе. Мы принялись обсуждать виды на будущее. Многие считали, что если капитан покинет судно, команда не будет больше связана договорами. Все были в прекрасном настроении. Больные день ото дня чувствовали себя лучше, толпились на палубе и любовались непревзойденным зрелищем – видом Таити с моря.
Джермин, погрузившись в глубокое раздумье,
Подняв все верхние паруса, мы продолжали идти вперед, и, наконец, в подзорную трубу доктора можно было уже различить деревню Папеэте, столицу Таити. В гавани мы увидели несколько судов и среди них темный силуэт большого фрегата. То была «Королева Бланш», которая недавно пришла с Маркизских островов. Над водой разнесся залп ее пушек. Она салютовала, как выяснилось, в честь заключенного этим утром договора о присоединении Таити к Франции.
Лишь только канонада смолкла, послышался голос Джермина:
– Приготовиться к повороту грота-рея!
– Что это значит? – закричали матросы. – Разве мы не войдем в порт?
– Выполнять! – заорал старший помощник.
Через несколько мгновений наш корабль пошел в открытое море. Озадаченные, мы ждали, что будет дальше.
Вскоре появился юнга, тащивший матрац. Он расстелил его на корме капитанской шлюпки и туда же приволок несколько сундуков и другие вещи, принадлежавшие его хозяину.
Матросам достаточно легкого намека.
Продолжая упорствовать в своем решении, несмотря ни на что, держать судно в открытом море, капитан, несомненно, намеревался высадиться на берег, с тем чтобы «Джулия» под командой старшего помощника сразу же пустилась в дальнейшее плавание, но по истечении условленного срока вернулась за ним к острову. Все это, конечно, можно было проделать, не подходя на «Джулии» ближе к берегу. Заболевшие капитаны китобойных судов нередко прибегают к такому способу действий; но в данном случае он был ничем не оправдан и противоречил при сложившихся обстоятельствах общепринятым принципам благоразумия и человечности. И хотя в этом решении Гай проявил больше смелости, чем можно было от него ожидать, оно одновременно свидетельствовало об исключительной наивности: как мог он предполагать, что его команда потерпит подобное нарушение своих прав!
Вскоре выяснилась справедливость наших подозрений, и матросы пришли в ярость. Купор и плотник вызвались возглавить бунт; и, пока Джермин был внизу, четыре-пять человек бросились на корму задраить ведущий в каюту люк, другие, отдав брасы грота-рея, звали остальных на помощь, чтобы повернуть к берегу. Все это свершилось в несколько секунд. Положение становилось критическим, когда мой приятель доктор и я принялись уговаривать матросов немного обождать и ничего не предпринимать наспех. Времени было предостаточно, и судно находилось полностью в нашей власти.
Пока в капитанской каюте шли приготовления, мы собрали матросов на баке и стали совещаться.
С большим трудом нам удалось заставить эти горячие головы спокойно обсудить создавшееся положение. Доктор заверил, что если дело предоставят ему, «Джулия» в ближайшее время станет на якорь и ни у кого не будет никаких неприятностей. Вся команда, за немногими исключениями, согласилась подчиниться его руководству. Однако матросы открыто заявили нам о своем намерении захватить судно и ввести его в гавань Папеэте, хотя бы их всех за это повесили, – но пока что пусть капитан поступает по-своему.