Тайпи. Ому (сборник)
Шрифт:
Мои туземные помощники уже сидели на деревьях.
Бросив взгляд вокруг, чтобы присмотреть на случай необходимости путь к отступлению, я вскинул ружье. Из чащи послышался голос Коротышки:
– Цельтесь между рогами, Поль! Прямо в середину между рогами!
Я опустил дуло ружья, ловя на мушку белый клочок шерсти на лбу переднего быка, и, послав пулю, отскочил в сторону. Когда я обернулся, пять быков пронеслись мимо, оставив за собой воздушный вихрь.
Тут выскочил американец и приветствовал их выстрелом с фланга. В ответ свирепый маленький бык с клочком шерсти на лбу, взмахнув длинным хвостом и ударив себя по крестцу, поддал задними ногами и помчался во весь опор. Пуля лишь слегка оцарапала его.
Через мгновение быки скрылись из виду, и только заросли, в которых они исчезли, шевелились наверху, отмечая их путь.
Когда стычка закончилась, появилась тяжелая артиллерия – доктор.
– Где они? – крикнул он, еле переводя дух.
– Милях в двух, – ответил лондонец. – Черт возьми, Поль! Вы должны были попасть в маленького черного!
Пока я приводил всяческие оправдания в объяснение своего промаха, Зик, бросившись вперед, внезапно воскликнул:
– Ради бога! Что вы делаете, Питер?
Питер, разъяренный неудачей и по неведению приписав ее трусости наших туземных помощников, направил ружье на дрожащего оруженосца, слезавшего с дерева.
Доктор нажал на курок, и пуля пролетела высоко над головой туземца; тот спрыгнул на землю и, вскрикнув, бросился бежать со всех ног. Остальные после этого шли за нами, дрожа от страха.
Снова построившись, мы несколько часов двигались вперед, но не заметили ни одного животного, так как выстрелы были слышны на большом расстоянии.
Наконец мы взобрались на крутую гору, чтобы осмотреть местность, и увидели трех быков, которые мирно паслись внизу на зеленой поляне; деревья скрывали их со всех сторон.
Мы осмотрели ружья, быстро съели принесенный в тыквенных сосудах завтрак и тронулись в путь. Пока мы спускались по склону, быки были ясно видны; вступив в лес, мы на некоторое время потеряли их из виду, но снова обнаружили, как только подошли к тому месту, где они паслись.
Это были бык, корова и теленок. Корова лежала в тени на опушке леса. Теленок растянулся в траве перед ней и облизывал ей губы, а старый самец стоял рядом, бросая на них ласковые взгляды и с видом гордого отца семейства поднимая нос кверху.
– Теперь, – прошептал Зик, – надо захватить их, пока они в куче. Ползем, ребята, ползем… Помните, стрелять всем вместе и только по моей команде.
Мы подкрались к краю поляны и стали на колени за кустами, просунув наведенные дула между ветками. Послышался легкий шорох. Бык обернулся, пригнул голову к земле, издал глухой сердитый рев и принялся нюхать воздух. Корова приподнялась, тревожно нагнулась вперед и встала на ноги, а теленок, насторожившись, залез ей под брюхо. Все трое стояли рядом, и казалось, вот-вот собирались броситься бежать.
– Я беру на себя быка! – воскликнул наш предводитель. – Огонь!
Теленок упал как подкошенный; его мать замычала и сунулась головой в чащу, но сразу же повернулась, с жалобным стоном приблизилась к мертвому теленку и стала ходить вокруг него, злобно сопя.
Треск веток в лесу и яростный рык отмечали путь убегающего быка. Вскоре раздался еще один выстрел, и корова упала.
Оставив нескольких туземцев сторожить добычу, мы бросились в погоню за быком. Его ужасающий рев привел нас к тому месту, где он лежал. Раненный в плечо, обезумевший от страха и боли, он бросился в чащу, но когда мы подошли, лежал на земле в зеленой ложбине, уткнувшись мордой в лужу собственной крови, струившейся из раны.
Американец поставил ружье на сошку, выстрелил, животное подпрыгнуло в воздух и, подогнув передние ноги, рухнуло замертво.
Наши приятели островитяне теперь воспряли духом, преисполнились храбрости и рвения.
Старый Тонои не побоялся ухватить быка за рога и заглянуть в его мертвые глаза.
Мы сразу же пустили в ход матросские ножи и, сняв шкуры с убитых животных, на веревках из коры подвесили выпотрошенные туши высоко к веткам деревьев. Затем спрятались в заросли и стали поджидать диких кабанов, которые, по словам Зика, должны были скоро появиться, привлеченные запахом крови.
Через некоторое время мы услышали, что они приближаются с двух или трех сторон, а еще через несколько секунд они уже раздирали на части требуху.
Можно было рассчитывать только на один залп по этим животным, и мы намеревались стрелять одновременно. Однако случилось так, что ружье доктора опередило другие и один кабан упал. Остальные бросились напролом в чащу, а мы все, за исключением доктора, – за ними, решив во что бы то ни стало тоже сделать по выстрелу.
Лондонец ринулся в кусты, и через несколько мгновений мы услышали грохот его ружья, а затем отрывистый крик. Подбежав, мы увидели, что он сражается с черным как смоль кабаном с искалеченным рылом. Коротышка выстрелил по зверю, когда тот мчался прямо на него, и теперь кабан грыз приклад ружья, которым лондонец, крепко держась за дуло, пытался ударить его, одновременно нащупывая засунутый за пояс нож.
Я оказался ближе остальных и, пустив пулю в голову животного, положил конец битве.
Приближался вечер, и мы принялись нагружать носильщиков. Рогатый скот был настолько мелкий, что крепкий туземец мог нести целую четверть туши, без особого труда пробираясь сквозь чащу и спускаясь со скал. Для нас, белых, это, честно говоря, было бы делом нелегким. Что касается диких кабанов, то мы не смогли уговорить ни одного островитянина понести убитого Коротышкой, так как его черный цвет вызывал у них суеверный страх. Поэтому нам пришлось его оставить. Второго кабана, пятнистого, привязали гибкими ветвями к жерди, и два молодых туземца потащили его.
С носильщиками во главе мы начали спуск в долину. На полпути в лесу нас застигла темнота, и понадобились факелы. Мы остановились, смастерили их из сухих пальмовых веток, а затем, отправив вперед двух парней собирать хворост для поддержания огня, продолжили путь.
Покачивавшиеся над нами факелы бросали отблески, мелькавшие среди деревьев. Там, где позволяла дорога, островитяне почти бежали, хотя и сгибались под тяжестью. Их голые спины были вымазаны кровью. Обгоняя друг друга, они испускали дикие крики, пробуждавшие в горах эхо.