Те, кого нет
Шрифт:
Жена вышла, хлопнув дверью. Полковник поднялся, шагнул к распахнутому окну. Лужайка внизу была частично освещена садовыми фонариками. Хубилай дремал на прохладных плитах у гаража, однако услышал движение и поднял лохматую морду. Небо было чистым и битком набитым звездами.
«К лысому бесу этих родственничков, — скрипнул зубами Савелий Максимович. — Тоже мне: мой дом — моя крепость. И стоило об этом мечтать все эти годы?»
Квартира, к радости Марты, оказалась пустой.
Бросив в прихожей сумку, она сразу же отправилась
Банка всегда стояла в ванной, но сейчас Марта ее нигде не обнаружила, хотя хорошо помнила, что, вернувшись со сборов, сунула ее в шкафчик.
Перерыв все подряд, она наскоро ополоснулась и накинула махровый халат. По рекомендации все той же Инны Семеновны, кожу не следовало вытирать насухо.
Когда Марта выходила из ванной, зажав под мышкой джинсы, футболку, трусики и полотенце, чтобы развесить все это на раскладной сушилке на балконе, — в замке входной двери звучно провернулся ключ.
Через секунду перед ней предстал дядюшка Валентин.
От неожиданности — Марта предположила, что вернулся кто-то из родителей, — она растерялась, юркнула обратно в темную ванную и заперлась. Сердце колотилось, пока она стояла, прислушиваясь к возне в прихожей, а потом к шагам, которые на секунду затихли перед запертой дверью.
Наконец раздался тихий смешок — Валентин взглянул на выключатель и проследовал дальше.
Она ждала, чтобы выбраться из своего убежища, но все еще опасалась какой-нибудь подлости. Он мог подстерегать ее сразу за дверью или, как это не раз уже случалось, возникнуть из туалета в полузастегнутых брюках. Мог перехватить на ходу и притиснуть к стене.
Марту слегка замутило — должно быть, от голода. Кроме легкого завтрака утром на даче и мороженого в кафе, она ничего не ела целый день.
Ванная была тем местом в их доме, которое она особенно не любила. Это началось лет с пяти. Обычно считают, что дети не так уж много запоминают из раннего детства, но она-то помнила, и в ней навсегда остался страх перед мыльной водой, которая поднимается все выше и выше, доходит до подбородка, а она, оцепенев, не в силах вырваться и спастись.
Это было как корявая зарубка в памяти: Валентин, голый по пояс, копошился над ней, намыливая волосы (почему-то обычным мылом), больно оттягивая пряди и запрокидывая назад ее голову, чтобы пена не попадала в глаза. Она не смела и пикнуть. Мать сказала: мне некогда, твой отец снова в командировке, тебе поможет вымыть голову дядя, и без выкрутасов, пожалуйста. Я просто не понимаю, что с тобой делается, когда ты видишь ванну с водой! Ты, Марта, уже большая девочка, могла бы и сама искупаться.
Никто из них понятия не имел о том, как она однажды тонула и испытала глубинный, ни с чем не сравнимый ужас перед тем, от чего невозможно защититься. То ли это было в момент ее рождения, то ли много позже в крохотном деревенском прудике. Ее дед отвернулся на секунду, чтобы взять полотенце, а она оступилась и угодила в маленький омуток…
Поэтому и в тот раз, когда не отец, а Валентин купал ее, совсем маленькую, Марте приходилось сжимать зубы и сдерживать готовый вырваться крик. Наконец он включил душ, чтобы смыть с ее волос пену, а она не смела даже пошевелиться, чтобы большим пальцем ноги дотянуться до слива и выковырять проклятую резиновую пробку. Ванная продолжала наполняться, вода уже подступала к горлу, но Валентин крепко удерживал ее одной рукой, а другой поливал волосы. «Потерпи, киска…» — услышала она, отчаянно зажмурилась и смирилась с кошмаром.
Позже, когда отец отвел ее в бассейн, в первое время Марте было очень не по себе. Со временем все прошло, за исключением единственного: дома она никогда не наполняла ванну водой, ограничиваясь душем…
Она продолжала ждать, прислушиваясь, пока внезапно, словно сам собой, не вспыхнул свет. В зеркале отразилось нечто неприглядное: красное, с перепуганными глазами, взъерошенное, длинная шея в пупырышках озноба.
Марта взяла щетку, пригладила мокрые волосы, запахнула плотнее халат и вышла.
Валентин топтался в кухне, гнусавя под нос какой-то шансон. Она щелкнула выключателем и направилась на балкон в комнате родителей, где стояла сушилка. Внезапно Валентин оказался прямо позади нее и перед самой дверью схватил за плечо.
— Пустите! — Марта попыталась стряхнуть цепкую клешню, но не вышло.
В принципе, Валентин был не намного выше ее, хотя и сильнее. Изловчившись, можно было бы врезать дядюшке, но она не хотела его бесить, потому что не знала, что из этого может выйти.
— Куда все пропали? Где твоя мать? Почему она до сих пор не вернулась?
— Понятия не имею. Уберите руки!
— Я готовлю ужин, детка. Привез кое-что вкусненькое…
— Ну и что? — Марта дернулась, высвобождаясь, и повернулась к нему.
— Ты так быстро растешь. Скоро от милой малышки не останется и следа.
Ее снова замутило. Марта покосилась в сторону кухни.
— У вас там что-то горит.
— Ох, черт, и в самом деле. Совсем забыл, — засуетился Валентин. — В общем, жду тебя к столу…
И так будет во веки веков. Потому что он не собирается покидать их дом. От него разит вагоном, угольной гарью, засаленными простынями, хотя по натуре он чистюля. И еще чем-то таким, что и не описать.
Если бы Марта знала, как пахнет секс, она употребила бы именно это понятие, но ей была известна лишь теоретическая механика интимных отношений. Теоретиков вокруг нее в последнее время было полным-полно — их команда выезжала на сборы всем своим разновозрастным составом. Девчонки постарше не затруднялись ни в лексике, ни в описании своих подвигов.