Те, кто выжил
Шрифт:
– Открой дверь, козел! – после чего повернулся к напарнику: – Вить, ты на туземном размовляешь?
– Че?
– На голландском говорить умеешь, спрашиваю? – уточнил я свой вопрос.
– Чуток совсем, – ответил Витя. – Димон нормально шпарит и девки.
– Ты ему сказать можешь, что мы его пришли спасать? – Я кивнул в сторону решетки.
– Щас… – засуетился он с рацией. – У Димона спрошу, как правильно будет.
– Так, погоди, – остановил его я. – Кто из дев лучше говорит на местном?
– Танька.
– Спасибо, – кивнул я. – А которая?
– Длинная.
Со стороны нашего берега, по которому мы сейчас носились, к мертвецам особо никаких подкреплений не шло. Основная масса мертвецов подваливала с противоположного, со стороны города и «офисной части» порта, что логично в общем-то. Если это дело сейчас на самотек бросить, то…
– Витек, дуй на «Мариетту» за Дыл… Татьяной, так? Я тебя отсюда прикрою, но ты осторожненько, понял? Хватай ее и сразу сюда.
– А может, Димона все же? – предложил Витек. – Как-то бабу сюда тащить…
– Тащи бабу, причем скачками, – прервал я его. – Нам женский голос нужен, понял? Все, бегом, мухой давай!
Витек рванул к судну с низкой позиции, а я вскарабкался на крышу бетонного «дота», прикрывавшего сверху берлогу психа. Свалил одного мертвеца, появившегося из-за диспетчерской, который напугал шарахнувшегося в сторону Витька, а затем взялся за отстрел зомби, вновь направившихся было к мосту с противоположного берега канала. На секунду отвлекись – и они сразу в наступление переходят.
Попробуем начать с переговоров. Авось женский голос поспособствует «смягчению нравов», а заодно какой-то контакт установить получится. Нет у меня желания на приступ идти – плохо закончиться может, а вот если мирно договоримся как-то…
В решительный бой мертвяки пока не шли, но становилось их все больше и больше. Они сбивались в кучки на противоположном берегу и не шли вперед только из-за стадного инстинкта – стоит уже куча, вот и остальные рядом тормозят. Но этот же инстинкт может и беды наделать. Кто-то из мертвяков рванет вперед – и за ним ломанется вся толпа. И тогда я даже отстреляться не успею: нас отсюда сгонят в самом лучшем случае. Поэтому неплохо было бы заменить у них стадный инстинкт другим – самосохранения.
Сто метров примерно – вообще не расстояние. Сел почти по-турецки, левый локоть за левое колено, правым в правое уперся. Позиция не мобильная, но для неспешной стрельбы хорошая, жесткая. Перекрестье на середину лба несимметрично, с одной стороны, подгнившего толстяка с мордой, вымазанной запекшейся кровью. Хлоп!
Упокоенный упал на колени, затем сунулся мордой в асфальт. Среди мертвецов началась непонятная суета, какая-то мертвая женщина опустилась рядом с убитым на четвереньки, явно решив сразу же перекусить. Странно: раньше они своих жрать начинали не сразу – я подозревал, что лишь после того, как запах изменится. Тоже умнеют? Сообразили, что можно не ждать, помер Трофим – так и хрен с ним?
Выстрелил в женщину, пуля ударила в макушку, та просто ткнулась лицом в труп. Какой-то подросток побежал в сторону, явно укрываясь, а вот трое мертвецов, кажется, обратили внимание уже на меня и бросились на мост.
Трое – не страшно, с тремя я легко разберусь. Главное сейчас – не дать им сбить там полноценную толпу, а все к этому и идет. Их больше, больше и больше, с каждой минутой больше, каждая минута придвигает нас все ближе к неминуемым проблемам, а тут этот псих в подвале… Как нельзя кстати.
Хорошо, что пока мутантов не видно. Может быть, их тут всего пара и была? Одного я покалечил, второго убил, вот и «популяция» исчерпалась? Хорошо бы. Без пулемета отбиваться от них тяжко, а таскать еще и его с собой сейчас просто не получится.
Так, что там у нас на маршруте, по которому Витя с Дылдой бегать должны? Вроде тихо, никакая тварь не крутится… Но это временно – вон прямо по дороге с пяток зомби вдалеке топают, и именно в нашу сторону. Скоро и с ними разбираться придется.
Ага, бегут… Дылда явно в перепуге полном, но ничего, хотя бы не упирается. Витя тащит ее за руку, в другой руке «калаш», сам крутит головой во все стороны. Это он правильно: нечего наобум ломиться. Перескочили через заборчик, пробежали по рельсам, остановились у двери, запыханные.
– Чего делать-то? – спросил Витек.
– Тань, – обратился я к Дылде, – там внизу псих какой-то заперся. Близко к решетке не подходи, прямо отсюда кричи, но как хочешь – так его уговори нам открыть, понятно?
– А если он не откроет? – явно растерялась она от такой постановки задачи.
– Не откроет – буду действовать сам. Тогда ему кранты, и время займет. Надо уговорить, ладно? Ты как-нибудь ласково, по-доброму, ага?
Она только плечами пожала.
Дальше… дальше она что-то кричала на крайне неблагозвучном, «хыркающем» фламандском, а самое главное – тот, из подвала, ей отвечал. Сначала больше выл, чем говорил, потом больше уже говорил, а выть перестал. Но внутрь нас зайти не приглашал. Мертвецы продолжали скапливаться, от криков Дылды заметно нервничали, пару раз самые тупые из них бросались вперед, на мост, но мне удавалось их пристрелить. Но вечно так продолжаться не могло.
– Тань, ну что он? – не выдержав, спросил я.
– Жалуется, что у него все погибли, что сидит тут с первых дней, что по ночам за едой выбирается, а как про дверь скажу – просто не слышит как будто! – с отчаянием ответила она. – Псих он совсем.
А лицо-то у Дылды в слезах. Разговорить она его разговорила, а вот сама наслушалась – и в слезы.
– Тань, а ты спроси его, может он мост нам открыть? – вдруг посетила меня идея. – Так и скажи, что мы застряли в шлюзе, мост не пускает. Хорошо?