Театр про любовь (сборник)
Шрифт:
Ее мать в своей комнате сняла телефонную трубку. Не стала набирать номер, а расхаживает, в задумчивости, с телефонной трубкой в руках (споткнулась о шнур: «Ах черт!»), а ее Подруга в своей комнате пытается дозвониться Ее матери, в нетерпении вскочила и тоже споткнулась о шнур телефона («Ах черт!»).
Она в своей комнате, по очереди ударившись о стол («Ах черт!») и об угол кровати («Черт!»), улеглась наконец животом на тахту и успокоилась. Потом как-то сладко долго потянулась и, изгибаясь всем телом, жмурясь в потоке солнца, медленно стаскивает с себя балахончик, будто сдирает
В это время ее мать – все так же с телефонной трубкой в руках – подошла к ее двери, толкнула – но дверь заперта. Мать стучит. Она не двигается.
Мать. Оглохла?! (Стучит.)
Она (не обращая ни малейшего внимания, шепчет в микрофон). Каждое утро, проснувшись, я ощущаю ваши губы с такой физической реальностью, что становлюсь безумной. И со всей силой этого безумия говорю вам: я вас люблю.
Мать колотит в дверь. Одновременно, будто по сигналу, начинается стук во все двери. В ванной, где Он по-прежнему стоит у зеркала, стук в дверь и голос его жены.
Голос его жены. В доме – ничего! Ты не СХОДИЛ даже за нарзаном… А люди придут в гости! Что ты молчишь?
Он. Я думаю.
Голос его жены. О Боже! О чем?! О чем?!
Он молча укладывает электробритву в футляр и выходит из ванной. Одновременно стучат в дверь кухни, где играют джазисты, и старческий голос кричит из-за двери: «Котик! Семь часов! Ты просил сказать, когда будет семь!» И тогда Маленький джазист складывает инструменты и уходит, а двое других, будто не замечая его ухода, будто в наркотическом опьянении – продолжают мелодию. В это же время Подруга, в очередной раз тщетно набрав номер матери, в бессильной ярости колотит в собственную дверь. Наконец общий стук внезапно прекращается, и только Ее мать продолжает тщетно барабанить в ее дверь. Она спокойно взглянула на часы, надела байковую кофточку, джинсы, поролоновую куртку и как-то сонно открывает дверь и глядит на Мать с телефонной трубкой в руках. Усмехнулась. Мать поняла ее взгляд и торопливо, неловко положила телефонную трубку на ковер.
Мать. В куртке будет холодно. Поддень кофту.
Она. В кофте будет жарко.
Мать. Милая, у тебя скоро экзамены… Без кофты не пойдешь.
Она. Хорошо, я понесу кофту в руках.
Мать. Это твое дело. Привет Эрике. Кстати, почему Эрика никогда к нам не зайдет?
Она молча и по-прежнему сонно смотрит на мать. Мать, видимо, привыкла не получать ответов, поэтому безостановочно продолжает спрашивать.
Когда ты вернешься?
Она. Не знаю. Я сначала пойду в парикмахерскую.
Мать. В какую парикмахерскую?! Ты собиралась к Эрике.
Она. Сначала я пойду в парикмахерскую.
Мать. Милая, сегодня предпраздничная пятница и все…
Она (бесстрастно). «Сидят в парикмахерских…» Я знаю. Я прошу тебя: дай мне деньги на парикмахерскую.
Мать (будто осененная мыслью). Как же я сразу не поняла! Ну, конечно! Ты пойдешь в парикмахерскую, чтобы проторчать там в очереди до вечера, да? А потом будет поздно идти к Эрике, да? И ты вернешься домой! Ты решила посмотреть, кто придет ко мне, да?
Она (все так же без выражения). «Ты решила испортить мой единственный вечер». Нет. Я не вернусь домой рано. Подходит?
Мать. Это ты сможешь! Чтобы я сошла с ума от страха… (Вдруг кричит.) Я не умею! Я не могу с тобой!
Она (миролюбиво). Что делать, ты молодая мать.
Мать. Да! Да! (Сразу переключаясь, легкомысленно – весело.) Знаешь, вчера мне один тип из третьего подъезда сказал, что когда мы с тобой идем по улице…
Она… То издали я выгляжу старше тебя.
Мать (устало). Какая ты все-таки жуткая… (Подумав.) Ну что ж, я не хотела тебе говорить, но ты вынудила… Короче, утром ко мне пришла Надя… ну, девочка из третьего подъезда…
Она (торопливо). Мне неинтересно!.. Кто рылся у меня в столе?
Мать (усмехнувшись). Так вот… Эта милая Надя… пришла, знаешь зачем?
Она. Мне нужны деньги на парикмахерскую!
Мать… Повидать твою кошку. Оказывается, ты ей рассказала, что у нас живет потрясающая кошка Каштанка, которая тебя страшно любит и ходит за тобой по улице не иначе как на задних лапах! На задних лапах!!
Она (успокоившись). И что ты ответила?
Мать. Правду. Что отродясь у нас не было никакой Каштанки, хотя иногда ты приносишь с улицы бродячих кошек… Но они от нас немедленно убегают! И не потому, что я плохо с ними обращаюсь, – а потому, что ты их попросту забываешь кормить! Ты ведь ко всему еще и ленивая! (Дает деньги.) А кот «на задних лапах» – это из «Мастера и Маргариты»? Да? Ты брала без разрешения мою книгу?
Она (сухо). А все-таки: кто же рылся на моем столе? Мать. На твоем письменном столе… который стоит пока в моем доме, я писала сегодня письмо. Можно?
Она. Поэтому я закрыла все ящики стола на ключ… чтобы в твоем доме кто-то случайно…
Мать. Иди. (Тихо-тихо.) Иди. (Орет.) Уходи! Она (усмехнулась). Не позвонил? (Кивнув на телефонную трубку.) Сама позвонишь?
Мать дает ей пощечину.
(Весело.) Чао! Я пошла в парикмахерскую! (Уходит.)
Как только стукнула входная дверь, Мать тотчас поднимает брошенную трубку, набирает номер.
Мать. Привет, ты не звонил мне, а то я разговаривала по телефону? (Выслушивает ответ.) Понятно… Ну, как насчет «сегодня»? (Выслушивает ответ.) Конечно, свободна. Мы же договорились. (Выслушивает ответ.) Нет, ты же знаешь, в девять – это поздно, она возвращается. (Выслушивает ответ.) Ну ладно, тогда давай в понедельник. Кстати, с понедельника в «Ударнике» – Неделя французских фильмов. (Выслушивает ответ.) Ну если они такие ужасные – конечно, не стоит, я могу посмотреть и свои ужасные. До понедельника. Чао. Спокойной ночи…