Театр тающих теней. Под знаком волка
Шрифт:
Садится на плечо. И странная боль в плече…
Из-за разрыва в тучах выходит луна и освещает подоконник и часть мансарды.
Медленно, очень медленно поворачивает голову — что там… кто?
— Чив-чив…
Щегол.
Щегол! Карл!
Их щегол. Анеттина птичка!
Выжил. Сам в голодные дни прокормился. И вернулся в дом.
— Птичка! Милая моя птичка! Живой!
Щегол!
Не злой дух. Не кара небесная! Просто щегол.
Теперь отнести щегла вниз на его место, там у печи свечу
Вниз идет в полной темноте. С щеглом на плече.
В большой зале, где несколькими часами ранее заседали члены Правления Гильдии и в которой с октября стоит спущенная с верхнего этажа кровать больного, так же темно. Нужно до печи дойти, задвижку приоткрыть и лучину зажечь.
Но…
Хрипы. С кровати слышатся хрипы. Не такие, как обычно. Страшнее. Сдавленнее. Будто-то кто-то передавливает калеке и без того поврежденное горло.
И шепот. Зловещий шепот. Не разобрать чей:
— Ничего не скажешь!.. Ничего и никогда!..
И мельтешение, заметное даже во тьме.
— Что там?! — кричит она.
Щегол слетает с плеча. И стрелой в сторону кровати.
Сдавленный крик:
— А-эй!
Щегол клюет кого-то. Этот кто-то во тьме хватается за лицо. Хрипы становятся тише. Больной на кровати заходится кашлем.
— Что там?! Что?!
Движение рук, отгоняющих щегла. Тень отскакивает от кровати, мечется в темноте и исчезает в проеме двери. Входная дверь, раскрывшись, впускает полосу лунного света. Но кроме высокой фигуры в длинной накидке и высокой шляпе ничего не разглядеть.
Дверь с громким стуком захлопывается.
Убежал.
Агата кидается вслед, распахивает дверь. Но только новый порыв ветра с мокрым снегом в лицо, и темный силуэт в конце улицы. Не догнать.
Возвращается в залу. Разбуженная Бригитта уже зажгла свечу.
Хрипы и кашель с кровати чуть тише.
Кто это был? Зачем кому-то понадобилось душить калеку?
Отобрать заказ? Заставить замолчать? Зачем? Скрыть нечто постыдное, но что скрыть?
Или и вправду — неупокоенный дух? Она не верит в эти рассказы. Но что, если так?
Полночь
Четверть часа спустя с зажженной свечой возвращается в мансарду. Входную дверь закрыли на большой засов — вдвоем с Бригиттой еле его подняли, чтобы в паз дверного косяка опустить. Больного отпоили отваром, который лекарь Якоб прописал. Бритта вернулась в свою кровать в детской комнате.
Теперь свечи в мансарде зажечь и продолжить.
Но снова что-то бьется в окно.
Страх божий! Не верь после этого в неупокоившихся духов!
И это уже не щегол Карл. Тот в зале внизу. Спит на своей жердочке. Вылететь снова он не мог, дверь закрыта. Прежде чем после побега черного гостя они закрыли входную дверь, Бритта зажгла свечу, а Агата сама проверила, что недавний вынужденный беглец на своем месте. Налила ему в одну плошку воды и насыпала зернышек в другую.
Так кто это, если не щегол? Другой птицы, способной стучаться в окно высокой мансарды, у них нет.
Страшно.
Что это?
Что это? Или кто?
Кто-то бросает камешки в окно. Темный силуэт внизу…
Черный гость вернулся?! Чтобы задушить не только калеку, но и ее…
Свечу, чтобы не погасла, Агата выносит на лестницу и закрывает дверь. Чтобы после, закрыв окно, можно было вернуть в мансарду свечу горящей, а не дрожащими пальцами в темноте пытаться ее разжечь.
И снова всё то же — оставшийся между ставнями мох, разбухшая от дождей оконная рама, и ветер со снегом в лицо.
Кто-то черный внизу машет руками. Что хочет? Куда от него бежать?
Закрыть окно. Задуть свечу. И тихо сидеть. Сидеть тихо. И молиться, а утром сразу в церковь бежать.
Машет черный человек.
Агата пробует закрыть окно. Рама разбухла, не закрывается.
Что делать? Делать что?
Дерева, растущего под окном, нет. Но чуть в стороне два вяза с большими ветвями, забраться в окно по ним высокому мужчине под силу.
Черный гость лезет на дерево. Еще чуть, и будет здесь! Зачем она открыла окно? Закрыть! Скорее закрыть!
Сильнее рвануть раму и закрыть… Закрыть…
Еще раз на себя! Сильнее. Сорвала ноготь в кровь. Еще раз.
Черный гость уже на уровне мансарды. Тянется с ветки к окну.
Скорее! Еще раз! Со всей силы.
Получилось! Окно закрылось…
И за окном появляется тень.
Черный гость уже здесь. Сейчас разобьет окно, а в таком вое ветра соседи от звона бьющегося стекла не проснутся.
И некуда бежать. Она должна остаться здесь. Это ее кара.
Это кара её. Этажом ниже спят дети. Она должна теперь не пустить черного гостя вниз.
Страшно как, господи! Страшно как!
И сердце стучит едва ли не сильнее, чем в день взрыва, когда они с Йоханесом бежали с другого берега реки Схи к мастерским.
С Йоханесом…
Ей показалось? Или нет?
Черное лицо в четко прочерченном проеме окна.
Луну снова закрыли тучи. Свет ее совсем слаб.
И уже не отскакивает от пугающего окна, а тянется к нему.
Прикладывает ладони к стеклу.
И…
Час после полуночи
И… смотрит прямо в глаза Йоханесу.
— На что ты надеялась? Что стиль Ханса можно перепутать с другим? Случайно. В неярком свете?
Как объяснить бывшему ученику мужа на что она надеялась… Ни на что. Но если не получится объяснить Йону, не получится объяснить никому.