Театральные подмостки

Завьялов Александр Николаевич

Я, конечно же, был не всё время рядом. Моё сознание периодически оказывалось в нужных фрагменты, отчего я смог понять Синичку и полюбить ещё сильнее.

Ксения тихо живёт с мамой, папой и дедушкой в трёхкомнатной квартире. Ухажёра, как я понял, никакого нет. Она даже на разных там посиделках с подругами бывает редко, хотя очень общительная и компанейская.

Кстати, дедушка у Синички удивительнейший человек! Во время войны служил во фронтовой разведке, прошёл всю Великую Отечественную. Благородный и добродушный старичок с тёплыми глазами. Любит беседовать с молодёжью, и все считают за

счастье послушать его воспоминания о войне. Говорит он всегда с юмором и с какой-то потрясающей теплотой. Однажды он рассказал, как боялся не выполнить приказ -- какое-то очень важное задание. Боялся не смерти, а попасть в плен, и что может не выдержать пыток, и проговориться. И когда его ранили в грудь, в последнее мгновение перед тем, как потерять сознание, у него мелькнула мысль: "Слава Богу, убили". Впоследствии чудесным образом, избежав плена, он выжил. А иначе Ксении бы не было...

Я так думаю, дед-фронтовик с детства привил семье некий альтруизм и презрительное отношение к эгоистическому восприятию жизни. Человек, прошедший войну, видевший гибель товарищей и ни в чём не повинных людей, уже не может жить просто для себя. У них в семье все какие-то бессребреники.

Знаете, Ксения такая добрая и удивительная, что я мог бы, наверное, говорить о ней часами, но пусть уж её душа останется загадкой. Тем более что всё равно она таковой осталась и для меня.

Явление 1 9

Заботливый супруг

Очнулся я на том же самом месте в зрительном зале. Ольга и Николай Сергеевич также сидели рядом, и зрители были те же самые, все на своих местах. Судя по тому времени, которое я провёл в жизни Ксении, прошло часа три, но на сцене мало что изменилось. Та самая алкашка Жанна всё вещала о своих перекошенных жизненных ценностях и то и дело весело сама себе наливала из графинчика. Пепельница уже доверху наполнилась окурками -- кое-какие уже вывалились на стол. На Ламиревского с Меридовым было просто жалко смотреть, и зрители находились в каком-то полуобморочном состоянии.

– - Вань, ты не знаешь, кто это?
– - спросила Ольга. На бледном лице её не было ни кровинки.
– - Она уже всех достала. Все соки уже высосала. Особенно из этих вот, учёных...

Я пожал плечами, не в силах что-либо сказать. Все мои мысли были ещё там, возле Синички.

Алкашка нахлебалась до такой степени, что упала со стула и отключилась. Её отволокли на диван, предварительно застелив газетами, чтобы она не измарала там чего-нибудь. Потом Ламиревский и Меридов некоторое время советовались, и я так понял, что эта Жанна успела изрядно повредить им мозги.

Сами посудите: они пришли к выводу, что именно это чудовище будущая мать нашей с Ксенией девчушки. Уж по каким они там критериям оценивали -- ума не приложу. Видимо, я что-то важное всё же пропустил.

Ламиревский настаивал на том, что женщина просто не может быть такой, а значит, Жанна -- гениальная актриса... Тем более муж у неё

актёр... Как это часто бывает, профессор хотел выглядеть сведущим во всех областях, "талантливые люди талантливы во всём", а посему старался быть докой, а не профаном и по части театрального искусства.

– - По-моему, замечательно играет свою роль, Алексей Николаевич, -- говорил он.
– - Согласитесь, ей очень сложный персонаж достался. Не всякой актрисе под силу. Мне кажется, она справилась великолепно.

Меридов тоже не мог уронить лицо. Немного подумав, он явил свою точку зрения:

– - Не знаю, как насчёт актёрского мастерства, но она натура действительно цельная, несмотря на очевидную примитивность и ограниченность. А это значит, Дмитрий Ильич, она живёт по чёткой программе. Это, разумеется, может нам нравиться или не нравиться, но нужно смотреть фактам в глаза. Возможно, её задача -- всего лишь родить девочку. А воспитание -- это уже прерогатива Господа.

Они ещё минут пять заумно дискутировали, а потом в кабинет ворвалась заплаканная Юля и сходу накинулась на Меридова.

– - Нет, я всё-таки должна вам сказать!
– - сильно волнуясь, срывающимся голосом выпалила она.
– - Вы, Алексей Николаевич, нехороший, непорядочный человек! Вы дожили до седых волос и... как вы могли подумать, что вас может полюбить такая необыкновенная девушка, как я?! Как вам такое в голову могло прийти?!

Меридов молчал, виновато опустив голову.

– - Что, седина в бороду -- бес в ребро? Если уж вам так надо было, нашли бы себе дурнушку или вообще какую-нибудь!..

В этот момент Жанна сильно захрапела, и Юля испуганно оглянулась.

– - Кто это?
– - с брезгливостью спросила она.

Ламиревский открыл было рот, но тут в кабинет неожиданно вошёл... Звенигородский.

– - Андрюша...
– - дрожа всем телом, Юля подалась к нему, вся такая бледная и потрясённая, и тут же упала в обморок. Причём брякнулась так неловко, что кувыркнулась через кресло и замерла с задранными вверх ногами на подлокотнике. В таком положении она так и осталась до конца спектакля...

Я с интересом разглядывал Звенигородского, не без иронии узнавая свои черты. "Интересно, -- думал я.
– - Значит, и мой персонаж живёт отдельной жизнью. Уже, получается, выпустили из ада..."

Но уже в следующую минуту профессор прояснил ситуацию. Он поднялся навстречу с распростёртыми объятиями и радушно поприветствовал:

– - Заходите, Иван Михайлович, очень рад вас видеть.

Вот так клюква! Оказывается, не сценический персонаж Звенигородский, а мой Бешанин собственной персоной.

– - Ну и как сие понимать?
– - насмешливо спросил я, кидая взгляды на Ольгу и Николая Сергеевича.

– - Вань, это просто спектакль, -- отмахнулась Ольга.
– - Мало ли кто может твоего Ваню играть.

– - А-а... Верю, верю...

...-- Что это с ней?
– - спросил Иван Бешанин.

– - Не обращайте внимания...
– - сказал Ламиревский.
– - Дочка моя, Юлия. Спутала вас со своим женихом. Андрей Звенигородский -- знаете, конечно. Ваша роль.

– - Да, я узнал её.

– - Ох, уж эти наши женщины! Влюбляются в вымышленных персонажей, мечтают, грезят и сами в это верят.