Технотьма Пароль: "Вечность"

Левицкий Андрей Юрьевич

— Вьюны? — перебил я, вспомнив гибкое тело в воде, которое увидел, когда нырнул к баркасу.

— Рыба такая, мутафаг то бишь. Хищный. Когда воды мало, вьюны там, на дне кратера, в ил зарываются и помирают в нём. Но перед тем икру мечут. Молодые вьюны прям в иле вылупляются и первое время что-то в нём жрут — может, трупы всякие, которые в него опускаются… Трупов-то, понимаешь, много завсегда, этим добром мы их обеспечиваем. Ну вот, а в сезон дождей вьюны всплывают и прут зачем-то всем скопом по реке аж до самого озера. Хотя не все, вроде самцы только, а самки в кратере остаются. Потом те самцы, что выживут, самые сильные и ловкие, значит, возвращаются к самкам, и все

дружно обратно в ил закапываются, чтоб сдохнуть там. А рыбари их каждый сезон ловят сетями. Мясо у вьюнов зелёное такое, вкусное… Ну, и зачем оно тебе всё надо, наёмник?

Я не ответил — из рубки вышла Юна Гало.

— Они высылают нам навстречу катер, — сказала она.

— Это хорошо, — кивнул карлик. — А где встреча?

— В посёлке рыбарей.

— Ага. А вот не полагаешь ли ты, сестричка, что там нас и настигнет Хэнк Губа?

— Я думала про это, но что делать? Был способ связаться с Храмом так, чтобы никто больше не услышал?

Чак покачал головой:

— В том-то и дело, что не было. Потому я тебя и не стал останавливать… Ладно, будем надеяться, что у Хэнка в броневике нет передатчика. И что никто другой…

— Не надейся, — отрезала Юна. — Про нас уже знают все. Идёмте.

Мы вошли в рубку вслед за ней. Девушка подкрутила ручку настройки, увеличила громкость, и стал слышен грубый монотонный голос, который вещал про трёх людей: «крепкого наёмника с юга», «девку с тёмными волосами» и «мелкого человека с наколкой на лбу».

— «Мелкий человек»! — возмутился Чак. — Они, мутанты необразованные, не знают благородного слова «лилипут»? Ну хотя бы «карлик»?

Голос продолжал:

— Южное братство заплатит золотом всякому, кто укажет, где они прячутся. Два золотых — тому, кто доставит нам наёмника и девицу живыми. Повторяю: эти двое нужны живыми.

— А я, значит, нет! — фыркнул Чак и ударил кулаком по ручке настройки. Голос смолк, карлик развернулся к нам, уперев руки в бока: — Вы двое понимаете, что это значит?

— Примерно понимаю, — сказал я, — но ты можешь объяснить.

— Могу! Да уж, могу! Вот что это значит! Первое: пока мы там крутились, в туннелях, с тем психом-монахом, из Цитадели сюда прибыл один из старшин Южного братства, этот Сельга Инес. Он вышел на Хэнка Губу и нанял его ловить вас. Вот почему медведковские отважились напасть на заставу — топливные пообещали, что как-то отмажут их. Защитят от мести Ордена. Второе: им теперь нужна не только ты, сестрица, им теперь нужен наёмник! Почему? Да потому что они поняли, какая он ценность! Человек, который по некрозу может шастать туда-сюда! Не ведаю, прознали об этом другие или пока только братство в курсе… Но если слухи дальше пошли — так за тобой, человече, теперь вся Москва охотиться будет! Причём вот что ещё важно: подружка твоя их и мёртвая устраивает. Нет её — нет переговоров, Меха-Корпу конец, топливным выгода. Но если выживет она… что ж, они не прочь её у себя оставить — вдруг Тимерлан Гало в живых останется после того, как некроз Арзамас накроет? Семья Гало богатая, даже если Корпорация вся погибнет, будет потом с кого выкуп требовать. Но вот наёмник точно живой нужен. Живой и в рабском ошейнике. Третье: у Хэнка Губы, насколько знаю, посудин никаких нету, чтоб по кратеру плавать, потому что раньше медведковским оно не надо было. Но раскатать по брёвнышкам ту заставу да смастерить плот — дело нехитрое. Весла ещё нужны… хотя у монахов там где-нибудь в подвале они наверняка валяются. Короче, уже сейчас плот с хэнковской братвой за нами, может, плывёт, надо выйти глянуть. И наконец, четвёртое, самое важное! К рыбарям нам теперь нельзя. Потому что у

рыбарей хоть один передатчик на весь посёлок да имеется и они вот эту объяву Южного братства могут…

Юна шагнула к радиостанции, но Чак схватил её за руку, протянутую к ручке настройки.

— Сестрица! — фальцетом вскрикнул он. — Какая ж ты всё-таки ду… неопытная ещё! С монахами собралась толковать опять?

— Ну да, — кивнула она. — Чтобы сказать, что мы высадимся немного в стороне, обойдём посёлок и будем ждать баркас дальше на берегу реки.

— Точно, молодец, соображаешь! — притворно восхитился карлик и отпустил её руку. — Давай, выходи на связь…

Юна растерянно посмотрела на меня.

— …со всей Москвой, — заключил он.

— Тебя услышат и медведковские, если в броневике всё же есть рация, и рыбари, — пояснил я.

Закусив губу, она отвернулась. Смилостивившийся Чак сказал:

— Хотя сама мысль правильная, сестричка. Так и сделаем — просто никому о том докладывать по радио не будем.

— Но мы доберёмся до берега реки уже поздно вечером, — возразила она. — Как в темноте увидеть катер монахов? Она широкая…

— Не очень-то и широкая, — возразил он. — Да и огни монахи наверняка включат, чтоб не врезаться куда по ночному времени. Окликнем их как-нибудь с берега.

— Если у них будет работать мотор, не услышат, — возразил я. — А он будет работать, они ж против течения сюда пойдут.

— Значит, смастерим плот какой из веток, — отмахнулся карлик. — Это нас потом волновать будет, а сейчас надо поворачивать, потому что течение прямиком к реке, то есть к рыбарям нас несёт, плюс мотор туда же…

Он замолчал. Мы все замолчали. Наступила тишина.

И в тишине этой стало ясно, что мотор баркаса тоже молчит.

Причём я даже не заметил, когда он отключился.

 * * *

— Смотрите, что я нашла в тумбе. Лежала в глубине. — Обойдя рубку, Юна Гало показала нам деревянную подзорную трубу. По корпусу шла широкая трещина, залитая прозрачной смолой.

Мы с Чаком сидели у ограждения на носу, разглядывая посёлок рыбарей. Над крышами домов, соединённых плавучими мостками, крутились ветряки, в центре высилось колесо обозрения.

— Чак, как там наш ствол?

Пробурчав что-то, он ушёл на корму, где мы разложили на просушку патроны и пистолет. Я взял у Юны трубу.

То, что издалека напоминало клубки омелы, оказалось постройками рыбарей. Они приспособили к колесу свои домики из досок, фанеры и жести, используя вместо фундаментов железные люльки, в которые когда-то садились граждане, желавшие обозреть Измайловский лесопарк с высоты. Домики будто скворечники облепили конструкцию, примерно на четверть ушедшую в воду. В окошках горел свет, между постройками тянулись верёвочные лестницы и гибкие, качающиеся на ветру мостки.

Я опустил трубу. Мы подплывали к посёлку с востока, и колесо высилось точно на фоне закатного солнца — силуэт казался аппликацией из чёрной бумаги, наклеенной на большой бледно-розовый круг.

Ниже в вечерней тени прятались свайные домики. Между ними изгибались ряды торчащих из дна палок, к которым крепились сети. Там был настоящий лабиринт, по такому можно пройти, только если знаешь фарватер. А если не знаешь, надо швартоваться на этой стороне посёлка и идти по нему пешком.

Подбежал Чак. Сунув мне пистолет, выхватил из рук трубу и поспешил назад, на корму.

— Что ты увидел? — спросила Юна, но карлик не ответил, и девушка пошла за ним.

Я оглядел пистолет, достал один патрон… Чёрт знает, будет стрелять или нет. Вроде всё просохло, но порох может не вспыхнуть.