Технотьма Пароль: "Вечность"
Шрифт:
Закончив переговоры, небоход снова повернулся ко мне, но я заговорил первым:
— Кто умер? О ком тебе сказали?
— Глава Корпорации. Тимерлан Гало.
— Что?! — заорал я, подавшись вперёд, и едва не застонал от резкой боли в боку. — Её отец мёртв?!
— Ну да… А ты чего взволновался, братишка? Пять дней назад на Тимерлана покушение было, отравили, понимаешь ли. Убийцу не нашли. Его подослали топливные кланы или Замок Омега, или ещё кто — до сих пор не известно. Теперь старый Гало покинул нас… И ладно, мы-то живы! Ты откуда вообще, парень? Нездешний говор… Крым?
— Да, с юга, — пробормотал я, откидываясь на спинку сиденья и закрывая глаза.
— А как во всё это замешан?
— Юна наняла меня для охраны.
— Так ты простой наёмник? Ну, тогда у тебя нет никаких причин мешать мне, правильно?
— Хочешь, чтобы излучатель остался у вас? — спросил я, и в этот момент на пульте в моих руках замигал красным диод.
— Именно. Хорошая плата за помощь в спасении Арзамаса. Значит, так. — Тон небохода изменился. Оставаясь всё таким же бодрым, энергичным, Карабан потерял весёлость, стал деловым и жёстким. — Сейчас мы ещё полетаем вокруг горы и по границе некроза. Потом вернёмся немного назад. Один дирижабль уже летит в нужное место. Мы садимся, и ты идёшь своей дорогой. Хоть в Арзамас, хоть куда, так? Нам с тобой нечего делить…
— Нет, — перебил я. — Как я без ствола пойду? И потом, я должен действовать в интересах того, кто меня нанял.
— Это что ещё за разговорчики? «Действовать в интересах» — ты как прохфессор какой-то говоришь. И, к слову, она не нанимала тебя доставлять ей прибор. — Карабан задумался ненадолго и добавил: — Ну ладно, ладно. Как насчёт моей хауды? Так и быть, отдам её тебе. Знатное оружие, кучу денег стоит. Да, парень, и на всякий случай предупреждаю: у меня тут второй револьвер в кобуре. Ещё кинжал и электродубинка. Ну и хауда, пока я её тебе не отдал. У тебя оружия нет, ты ранен, а я здоров и вооружён. Хочешь что-нибудь сказать на это?
— Дай ещё своего пойла, — обронил я, глядя на мигающий красный диод.
Мы успели сделать три круга над окраинами города и дважды пролететь вдоль склона со стороны Уральских гор, накрыв излучением участок в несколько десятков квадратных километров, когда красный диод перестал мигать, а из-под фюзеляжа авиетки пошёл дым.
Глава 25
На вершине холма я остановил джип и выбрался наружу, захватив хауду, флягу и серебряную табакерку с гравировкой в виде перекрещенных кинжалов на крышке. Клинки их изгибались зигзагами, будто молнии.
Накинув на голову капюшон плаща из кожи маниса, уселся на высоком капоте. Хауду положил рядом, вытянул ноги и привалился к броне, закрывающей часть лобового стекла. Свернув самокрутку, прикурил от бензиновой зажигалки из гильзы от винтовочного патрона. Глубоко затянулся.
Солнца не видно, тихо и ясно, с высокого светло-серого неба сочится холодный свет. Едва слышно шелестит дождь, капли совсем мелкие, невесомые, не падают, а парят в воздухе, медленно-медленно опускаясь к земле. Попадая на джип, они сползают по шершавому металлу, по горбатому кузову, со всех сторон защищённому броней, по закрытым решётками круглым фарам, дверцам и большим колёсам с крупным протектором.
Откинув голову на броню, я закрыл глаза и снова затянулся. Главный механик, заведующий гаражами Форта, называл эту машину сендером — то есть она предназначалась для передвижения по пескам центральной Пустоши, — но я по привычке думал о ней как о джипе. Механик едва не плакал, расставаясь с ней; наверное, это была лучшая тачка в гаражах, но прямой приказ главы Корпорации…
Отвинтив колпачок фляги, я сделал большой глоток настоянной на бруснике водки и вытер рот рукавом. С холма открывался типичный для этих мест и для этого сезона пейзаж: раскисшие пустыри, где среди зарослей бурьяна и густой травы торчат осколки бетонных плит, всякие железяки, слишком проржавевшие, чтобы на них позарились старьёвщики, да остатки редких зданий. Недалеко от холма стоит покосившаяся вышка ЛЭП, вокруг неё земля взрыта, будто там долго носились по кругу мотоциклы или машины, под одной из толстых опор сидит мертвец в лохмотьях.
Ветра нет, всё неподвижно, тишина и покой.
И никого. Ни единой живой души не видно — ни зверей, ни птиц, ни людей — только труп под вышкой свидетельствует о том, что в мире вообще есть жизнь.
И смерть.
Я сделал ещё пару глотков. Докурив самокрутку, вернулся в кабину и запустил двигатель. Толковых карт у местных просто не было, но я примерно помнил, где, по отношению к Арзамасу, расположен Минск, и держал направление на юго-запад, ориентируясь по компасу на приборной доске.
Меня отговаривали. Механик гаража, с которым мы почти подружились, крутил у виска толстым пальцем с грязным ногтем и доказывал, что к Улью, как называлось место обитания небоходов, не подъехать, что там область, опустошённая земляной лихорадкой, где живут только хищные мутафаги. Новый глава охраны Меха-Корпа утверждал, что по дороге я столкнусь с какими-то пастухами-симбиотами, убийцами и каннибалами, а Юна говорила, что меня просто не впустят в Улей, увидят с дозорных дирижаблей и расстреляют без лишних вопросов.
Я верил им — и всё же поехал.
Двигатель джипа работал на удивление тихо. Сунув хауду в чехол на дверце, из которого оружие было удобно выхватывать и стрелять на ходу сквозь боковую щель в броне, я повёл машину по склону, разбрызгивая колёсами грязь.
Не знаю, сколько точно дней прошло с тех пор, как под вечер, едва живой, я добрёл до Арзамаса. Наверное, недели две-три — хотя здесь не было недель, так же как и месяцев, и лет, вместо них люди считали декады, сезоны и циклы. Так или иначе, рана моя заживала, швы давно снял лекарь Форта, и бок теперь начинал болеть, лишь если я бежал или приседал несколько раз подряд.
В Арзамасе, когда я появился там, царил хаос. Нижние кварталы, с которых плесень слизала всю зелень, превратились во что-то тусклое и странное — все поверхности будто покрылись патиной, постарели разом на пару сотен лет. По улицам бродили попавшие под некроз, лишённые разума люди, которых не спасло излучение прибора; спешно высланные из Форта вооружённые отряды отстреливали их. Меня никто не встречал. За стену на вершине горы мне удалось проникнуть лишь благодаря тому, что в Форте, как вскоре выяснилось, началось восстание.