Технотьма Пароль: "Вечность"
Шрифт:
— Нужна, — заявил я, вставая. — Замок, по-твоему, гвоздями прибит? Может, пригодится, может, нет.
— Отвёртку не давать, — повторил старшина.
Завернув инструменты в брезент, старик сунул его мне в руки, и я привязал концы к ремню. Поднял фонарь. Выстрелы за холмом не смолкали, гул моторов стал громче. Сельга Инес сказал Росту:
— Прикажи им развернуться строем. Но часовых на той стороне из-под холма не убирать. Они вообще не должны поворачиваться спиной к склону. Я сейчас приду.
Кивнув, Рост поспешил на передовую, а Сельга Инес обратился ко мне:
— У нас мало времени, наёмник. Если в этот раз вернёшься без излучателя, третьей попытки не будет. Иди.
Я пересёк вершину и залез на ограду по другую сторону холма, зубами сжимая подвесную скобу карбидного фонаря.
К Разлому уходила равнина, по которой развёрнутым строем ехали десяток «тевтонцев» и три броневика. С машин вели огонь, у подножия холма бойцы кланов, отстреливаясь, спешно разворачивали свои автомобили. Ревя двигателем, между ними вылетел большой мотоцикл с железными бочками по бокам, и только когда из прорезанных в них щелей высунулись стволы, я понял, что в каждой сидит вооружённый боец.
Три «тевтонца» опередили строй машин, и мотоцикл понёсся им навстречу. На одной машине монахов был «гатлинг», пулемётчик сразу открыл огонь. Мотоциклиста от выстрелов прикрывал выгнутый лист брони со смотровой щелью. Из бочек вовсю стреляли. Через секунду монах за пулемётом обвис на ремнях, а «тевтонец», вильнув, врезался в дерево. Две другие машины повернули обратно. Поливая их пулями, мотоцикл понёсся следом, приближаясь к строю автомобилей Ордена.
Я выглянул не для того, чтобы любоваться боем, меня интересовали бойцы, наблюдающие за холмом. С этой стороны их было четверо. Получив приказ ни на что не отвлекаться, они даже не повернулись к приближающимся монахам. Внизу трава, но не слишком высокая и густая, расстояние между дозорными не очень-то большое — спуститься с холма и незаметно проскользнуть между ними вряд ли возможно даже ночью, а сейчас едва перевалило за полдень…
Соскочив с ограды, я перехватил фонарь левой рукой и побежал. Когда огибал барак, сверху раздалось глухое тявканье, и над краем крыши показалась залепленная плесенью морда панцирника. Он прыгнул, я выстрелил ему в голову и нырнул за угол.
Путь в комнату, где на круглом столе лежал излучатель, занял не много времени, самым сложным оказалось вновь раскачаться на лозе. Бок болел всё сильнее.
Я сразу подбежал к зеркалу, бросил брезентовый сверток на шкафчик рядом, поставил туда же фонарь и повернул раструб так, чтобы луч освещал, но не слепил меня.
Звуки боя не доносились сюда, в лаборатории стояла мёртвая тишина. Действие микстуры заканчивалось: любое движение отдавалось резкой болью в боку, зато сонливость прошла, в голове прояснилось.
Из ящика я достал обломок скальпеля и с его помощью отвинтил четыре крошечных винтика по углам крышки на ошейнике. Поддел её, приоткрыл на петлях. Подёргал, а потом просто выломал и, швырнув под ноги, придвинулся ближе к зеркалу.
Внутри ошейника на экранчике размером с ноготь большого пальца, утопленном в бок кубика из чёрной пластмассы, сменялись зелёные цифры. Они показывали, что до взрыва осталось почти двадцать минут.
От таймера отходили три проводка, на внутренней стороне ошейника была плата: ряд конденсаторов, круглые шайбочки реле, дорожки серебристой пайки. Я не увидел взрывчатку — скорее всего, какой-то пластид, спрятанный в глубине железного обруча.
Придвинувшись к зеркалу ещё ближе, взял фонарь и посветил сбоку, потом переместил немного ниже, слегка повернул. Добившись, чтобы луч осветил содержимое ошейника, замер, разглядывая его. Зелёные цифры быстро сменяли одна другую. Осталось девятнадцать минут. Восемнадцать.
Кивнув самому себе, я поставил фонарь на шкаф, щипцами отломил от проволоки три куска длиной с указательный палец, согнул их дугой и стал пинцетом по очереди прикручивать концы к проводкам, идущим от микросхемы вдоль ошейника. Работа была кропотливая, и когда я закончил, таймер показывал, что осталось двенадцать минут.
Я вспотел от напряжения, да к тому же начало подёргиваться левое веко.
Три согнутые полукругом проволоки торчали из ошейника. Таймер показал одиннадцать минут. Я поднёс щипцы к участку провода между концами одной проволоки, но потом отвёл руку. В горле совсем пересохло — достал из кармана флягу, которую подобрал в траве под холмом, открыл и сделал несколько глотков. Не поворачивая головы, закупорил флягу и положил её на шкаф.
Таймер показал десять минут, и ошейник пискнул.
Ухватив щипцами провод между концами проволоки, я перекусил его.
Потом второй.
Третий.
Ничего не произошло — схема за счёт проволочек не разомкнулась, и таймер продолжал щёлкать.
Да уж, тупой наёмник с юга не догадался бы до такой простой штуки.
Пот стекал по лбу, пальцы немного дрожали, но хоть веко больше не дёргалось. А вот рана на боку пульсировала болью почти такой же сильной, как после падения с тепловоза.
Девять минут. Я щипцами согнул самый тонкий гвоздь и попытался просунуть его в крошечную скважину, но он оказался слишком толстым. Проволока, которую дал Амазин, чересчур мягкая, от неё пользы не будет…
Скрепки!
Найдя одну в ящике шкафа, я распрямил её, кончик загнул крючком и вставил в скважину. Провернул. Вдавил глубже, повернул ещё раз, потом в другую сторону. Наклонив, дёрнул — хруст, щелчок…
Восемь минут. А ведь мне ещё надо успеть обратно — времени совсем не осталось. Я медленно развёл концы ошейника, и торчащие из него проволочные дуги стали разгибаться. Ещё немного, и проволока, кое-как прикрученная к проводкам, соскользнет с них… Затаив дыхание, я стал поднимать ошейник. Хорошо, что голова побрита налысо, волосы едва начали отрастать. Задняя часть ошейника скользнула по затылку, а верхняя проволока зацепила нос.
Семь минут. Пришлось чуть свести концы ошейника, вдавив его в щеки. Проволока согнулась сильнее и больше не цепляла нос, это позволило ещё немного поднять ошейник. Ещё на сантиметр. Ещё… Наконец он закрыл мне глаза. Удерживая его на той же высоте, я присел, медленно выпрямляя руки, стараясь держать голову очень ровно — и громко выдохнул, когда, скользнув по бровям и лбу, ошейник оказался над моим теменем. Есть!
Холм дрогнул, с потолка посыпалась труха. Сквозь толщу земли и перекрытия в комнату проник едва слышный гул.