Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала
Шрифт:
На папирусе обычно писали чернилами, которые приготовлялись из сажи или угля на водной основе. В них добавляли немного растертой камеди, не столько для того, чтобы написанное держалось прочнее, сколько чтобы сделать чернила гуще. Пергамен обладает водоотталкивающими свойствами, поэтому для письма на нем требовались чернила иного состава: их стали делать на основе железного купороса (сульфата железа) и чернильных орешков. Последние представляют собой наросты в виде небольших шариков, появляющихся на ветках и листьях дубов. Образуются они в результате деятельности особого насекомого — орехотворки, которая откладывает яйца на развивающихся дубовых почках. По мере роста личинка окружает себя мягким светло-зеленым шаровидным коконом. Когда насекомое достигает зрелости, оно прогрызает кокон и выбирается наружу; остающаяся жесткая оболочка кокона содержит дубильную и галловую кислоты. Растолченные орешки замачивали в дождевой воде, и спустя несколько дней добавляли к получившейся взвеси железный купорос, и в ходе реакции раствор менял свой цвет от светло-бежевого до черного. Для загущения чернил в их состав также добавляли камедь. Полученные таким образом чернила темнели при соприкосновении с воздухом, поэтому написанная строка со временем становилась контрастнее.
Некоторые роскошные рукописи, согласно блаженному Иерониму, не одобрявшему подобную расточительность [10] , были сделаны из пергамена, выкрашенного в пурпурный цвет [11] , а писали на нем золотыми и серебряными чернилами. Обычные рукописи писались при помощи черных или коричневых
10
В знаменитом письме к Евстохию Иероним ополчается против столь нелепой расточительности: «Пергамен красят в пурпур, буквы пишут золотом, рукописи покрывают драгоценными камнями в то время, когда обнаженный Христос лежит у дверей и умирает» (Послания. 22. 32); ср. предисловие Иеронима к его переводу Книги Иова, а также см. Evaristo Arns, La Technique du livre d'apr`es Saint J'er^ome [Paris, 1953]). В письме к женщине по имени Лета, которая спрашивала, как ей следует воспитывать свою юную дочь, Иероним советует следующее: «Пусть ее сокровищем будут не драгоценные камни или шелка, но рукописи Священного Писания; и в этих рукописях пусть ее не столько интересует позолота, вавилонский пергамен или причудливые орнаменты, сколько правильность и грамотная пунктуация» (Послания. 107, 12).
11
О пурпурных рукописях см.: Courtney M. Booker, «The ‘Codex Purpureus’ and Its Role as ‘imago regis’ in Late Antiquity», in Studies in Latin Literature and Roman History, viii, ed. by Carl Deroux (Collection Latomus, 239; Brussels, 1997), pp. 441–477; Italo Furlan, «Introduzione a codici purpurei», in La porpora: realt`a e immaginano di un colore simbolico, ed. by Oddone Longo (Venice, 1998), pp. 317–337. О специальных профессиональных навыках, необходимых для того, чтобы изготовить codex aureus purpureus (кодекс пурпурный с золотом), см. работу E. A. Lowe, Studies in Art and Literature for Belle da Costa Greene, ed. by Dorothy Miner (Princeton, 1954), pp. 266–268.
II. Формы древних книг
В греко-римском мире литературные произведения обычно распространялись в форме папирусных или пергаменных свитков. Папирусный свиток изготавливался следующим образом. Отдельные листы папируса последовательно подклеивались один к другому, в результате чего получалась длинная полоса папируса, которая наматывалась на палку. Как и русское слово «свиток» латинское название (volumen) этимологически означает «то, что свернуто». Для удобства пользования свитком длина папирусной полосы была ограничена — длина среднего греческого свитка литературного произведения довольно редко превышает 10–11 м [12] . Поэтому древние авторы делили свое длинное произведение на отдельные части или «книги», каждая из которых помещалась на одном свитке. Из двух наиболее длинных новозаветных сочинений — Евангелия от Луки и Деяний Апостолов — каждое заняло бы стандартный папирусный свиток длиной примерно от 9 до 9,5 м. Очевидно, это обстоятельство явилось одной из причин того, что Евангелие от Луки и Деяния были написаны в виде двух книг, а не одной.
12
Каллимах, ученый хранитель великой Александрийской библиотеки, говаривал: «Большая книга — большое зло» ( , fr. 465). В Египте были найдены церемониальные списки «Книги Мертвых», длина которых превышает 30 м, однако данные экземпляры предназначались не для чтения, а для того, чтобы их положили в богатую могилу.
Текст на такого рода свитке располагался последовательными колонками шириной около 5–7,5 см. Высота колонок текста, параллельных стержню, на который наматывался папирус, варьировалась в зависимости от ширины папирусной полосы. В редких случаях на свитке писали с обеих сторон (см. Откр 5:1) — такой свиток называется «опистограф».
Свиток был довольно-таки неудобен в употреблении. Читателю приходилось работать обеими руками: раскручивать свиток, держать его под удобным для чтения углом, а затем сматывать по мере прочтения. Изображения на аттических вазах [13] живописуют трудности в обращении с перекрутившимися свитками. Восьмидесятитрехлетний римский консул Вергиний Руф уронил на пол свиток, оказавшийся из-за своего большого размера непривычно тяжелым; наклонившись чтобы поднять его, он оступился и упал, сломав бедро (Плиний, Письма, II. 1, 5).
13
J. D. Beazley, American Journal of Archaeology, lii (1948), pp. 336-40; H. R. Immerwahr, American Journal of Archaeology, lxix (1965), pp. 152 ff.; idem, «Book Rolls on Attic Vases», Studies in Honor of B. L. Ullman, ed. by H. R. Immerwahr (Rome, 1964), pp. 17–48.
Кроме того, перед представителями христианских общин с самых первых времен встал вопрос поиска отдельных фрагментов Священного Писания в свитках. В начале II в. (или, возможно, даже в конце I в.) в церковном обиходе начинает активно употребляться кодекс, т. е. книга, сшитая из листов. Кодекс изготавливался путем складывания вместе согнутых посередине листов папируса и последующего их сшивания. Христиане обнаружили, что данная форма книги имеет ряд преимуществ по сравнению со свитками: во-первых, она позволяла соединять в одну книгу все четыре Евангелия или все послания апостола Павла, что исключалось ранее при использовании свитков из-за их чрезмерной длины; во-вторых, она облегчила сверку рукописей; и в-третьих, она была лучше приспособлена к тому, чтобы текст наносился с обеих сторон, что удешевляло процесс изготовления книг. Вероятно, справедливо предположение [14] , что именно христиане из язычников довольно рано стали использовать форму кодекса для Священного Писания вместо свитков, чтобы тем самым сознательно провести различие между практикой церкви и практикой синагоги, где по традиции сохранялась передача текста Ветхого Завета при помощи свитков. Другие ученые, впрочем, полагают, что форма кодекса стала у христиан популярной благодаря влиянию какой-либо конкретной книги, сделанной в форме кодекса и содержавшей те или иные священные тексты: Евангелие от Марка, Четвероевангелие или послания Павла [15] .
14
См. Peter Katz, «The Early Christians’ Use of Codices Instead of Rolls», Journal of Theological Studies, xliv (1945), pp. 63-5. Иной взгляд предлагает Сол Либерман: Saul Lieberman, «Jewish and Christian Codices», Hellenism in Jewish Palestine (New York, 1950), pp. 203 ff., который считает, что «первые иудеохристиане, такие как Матфей и Марк, должны были следовать обычной еврейской практике и записывать свои в кодексах», ибо именно записные книжки в форме кодекса считались «наиболее удобным способом показать, что Устная Тора записывается не ради публикации, но для частного неофициального изучения и толкования» (p. 205) См. также C. H. Roberts, «P Yale 1 and the Early Christian Book», in Essays in Honor of C. Bradford Welles (American Studies in Papyrology, vol. 1; New Haven, 1966), pp. 25–29.
15
Например, C. H. Roberts, «The Codex», Proceedings of the British Academy, xl (1954), pp. 169–204; T. C. Skeat, «The Origin of the Christian Codex», Zeitschrift fur Papyrologie und Epigraphik, cii (1994), pp. 263–268 (все
В любом случае, ясно, что именно христиане одними из первых восприняли и распространили кодекс как форму записи религиозных текстов, осознанно предпочитая его свитку. Среди дошедших до нас античных рукописей II века н. э., которые содержат как литературные, так и научные произведения, лишь 14 из 871 являются кодексами, однако все 11 сохранившихся христианских библейских папирусов того же периода имеют формат кодекса. Из примерно 172 полных или фрагментированных библейских рукописей датируемых временем до начала V века, 158 являются кодексами, и лишь 14 — свитками. В тот же самый период кодекс охотнее избирали и для небиблейской христианской литературы: из 118 сочинений такого рода 83 переписаны в виде кодекса, и лишь 35 являются свитками [16] . Христианские писцы проявили отчетливое единодушие, выбрав формат кодекса.
16
Статистику см. C. H. Roberts and T. C. Skeat, The Birth of the Codex (London, 1983), pp. 37–43 (расширенное издание упомянутого выше труда Робертса «The Codex»). Эти авторы предполагают, что принятие папирусного кодекса христианами произошло, по всей видимости, в Антиохии не позднее рубежа II в. Дискуссию о том, предшествовал ли пергаменный кодекс папирусному или нет, см. в: E. C. Turner, The Typology of the Early Codex (Philadelphia, 1977), pp. 35–42; оба, вероятно, развивались параллельно. См. также Gamble, Books and Readers, pp. 49–66, и доклады коллоквиума Les d'ebats du codex ed. by Alain Blanchard (Turnhout, 1989).
Экономические преимущества, которыми в сравнении со свитком обладал кодекс, ранее учеными только упоминались, и лишь недавно были определены точно. По подсчетам известного папиролога Т. Скита, формат кодекса оказывался экономичнее свитка примерно на 44 %. Если книгу заказывали у профессионального писца, бравшего плату за объем переписанного текста (который оставался, разумеется, одинаковым вне зависимости от формата), переход от свитка к кодексу экономил примерно 26 % от стоимости книги [17] .
17
T. C. Skeat, «The Length of the Standard Papyrus Roll and the Cost-Advantage of the Codex», Zeitschrift f"ur Papyrologie und Epigraphik, xlv (1982), pp. 169–175. О культивации и сборе папирусного тростника, а также о всех возможностях его коммерческого использования см.: Lewis, Papyrus in Classical Antiquity. По мнению Уильяма Харриса, достаточно высокая стоимость папируса как писчего материала существенно ограничивала его использование беднейшими классами греко-римского мира (William V. Harris, Ancient Literacy [Cambridge, MA, 1989], pp. 194 f., 239).
Преимущества использования пергамена вместо папируса для изготовления книг представляются нам сегодня очевидными. Это был прочный и более долговечный, нежели хрупкий папирус, материал, листы пергамена позволяли без труда писать на обеих сторонах, в то время как вертикальное направление волокон на оборотной стороне папируса существенно снижало ее пригодность для письма. Но недостатки у пергамена все же имелись: со временем углы пергаменных листов начинают морщиться и становятся неровными. Более того, согласно сообщению Галена, известного греческого врача II в. н. э., пергамен, блестящий от полировки, больше утомляет глаза, чем папирус, не отражающий столько света.
Евсевий, известный христианский ученый из Кесарии Палестинской, включил в свое «Жизнеописание Константина» сведения о заказе императором пятидесяти пергаменных рукописей. Около 331 г. н. э., император Константин пожелал снабдить новые церкви, которые предполагалось возвести в Константинополе, рукописями Священного Писания. Он направил Евсевию послание с распоряжением незамедлительно организовать изготовление «пятидесяти рукописей Священного Писания на пергамене тонкой выделки, удобных для переноски и отчетливо написанных профессионально подготовленными писцами , достигшими совершенства в своем искусстве» [18] . За этими распоряжениями, продолжает Евсевий, «последовало немедленное исполнение данной работы, отправленной нами ему в виде роскошно переплетенных кодексов по три и по четыре» [19] .
18
Евсевий, Жизнь Константина, 4. 36.
19
Греческий текст последней фразы истолковать довольно трудно, и для слов предлагались самые различные переводы. Так, было высказано предположение, что они обозначают рукописи, сброшюрованные по три или четыре двойных листа; что это были многоязычные Библии (полиглотты) на трех или четырех языках; что это были гармонизации трех или четырех Евангелий; что рукописи посылались Константину партиями по три или четыре экземпляра; что каждая Библия состояла из трех или четырех частей; наконец, что на страницах было по три или четыре колонки текста. Принятие любого из вышеприведенных истолкований связано с определенными трудностями. Пожалуй, лишь последнее из них наименее уязвимо. Связанные с этим текстом проблемы рассматриваются в следующих исследованиях: Kirsopp Lake, «The Sinaitic and Vatican Manuscripts and the Copies Sent by Eusebius to Constantinople», Harvard Theological Review, xi (1918), pp. 32-5; J. H. Ropes, The Text of Acts (The Beginnings of Christianity, part I, vol. iii; London, 1926), pp. xxxvi ff.; Carl Wendel, «Der Bibel-Auftrag Kaiser Konstantins», Zentralblatt f"ur Bibliothekswesen, lvi (1939), pp. 165-75; T. C. Skeat, «The Use of Dictation in Ancient Book-Production», Proceedings of the Britisk Academy, xlii (1956), pp. 196 f.
Некоторые ученые предполагали, что два древнейших из дошедших до наших дней пергаменных списков Библии, — а именно Ватиканский и Синайский кодексы (описание этих рукописей см. в главе 2), — могли входить в число тех пятидесяти рукописей, что были заказаны Константином. Указывалось, в частности, что непонятное выражение Евсевия «кодексы по три и по четыре» вполне согласуется с тем, что в этих двух рукописях текст написан на странице в три и в четыре колонки. Однако можно также найти некоторые признаки того, что Ватиканский кодекс происходит из Египта, и редакция текста этих рукописей не идентична той, которой пользовался Евсевий. С достаточной уверенностью можно сказать лишь то, что Ватиканский и Синайский кодексы выглядят так же, как рукописи, заказанные Евсевию императором Константином [20] .
20
* Б. Мецгер добросовестно излагает давно сложившиеся мнения ученых относительно данного отрывка из сочинения Евсевия. Однако чтобы уяснить смысл приведенных слов, следовало бы процитировать отрывок более полно: император ничего не говорит о Библии, то есть полном своде текстов Священного Писания, признаваемого церковью. «В этих кодексах, — обращается Константин к Евсевию, — должны содержаться Божественные Писания, которые, по твоему разумению, особенно нужны для переписывания и употребления церковью» (De vita Constantini, IV. 36—PG 24, col. 1185). Из этого следует, что речь шла об избранном круге чтений из Ветхого и Нового Заветов, который к тому времени установился в местной церковной практике. Что же касается предположения, будто Константин просил изготовить именно Библии, то есть полные своды книг Писания в трех или четырех томах, то оно весьма уязвимо, ибо Библия не была характерной формой хранения и передачи текста Писания на греческом Востоке. — (Здесь и далее звездочкой обозначены примечания редактора 1-го русского издания иг. Иннокентия (Павлова)).