Тектология (всеобщая организационная наука)
Шрифт:
Причины мгновенные (instantanees).
Агенты-возбудители (role excitateur ou provocateur); мы бы назвали их «поводами»: искра, ведущая к взрыву; мелкий casus belli, мотивирующий объявление войны, и т. д.
Агенты регулирующие (role regulateur ou compensateur), имеющие тенденцию удерживать явления в определенных рамках: роль разных регуляторов в машинах, роль минеральных солей по отношению к уровню осмотического давления в тканях организма, роль спроса-предложения по отношению к ценам и пр.
Агенты координативные, вносящие в явление определенную ориентировку, координацию разных сторон или частей процесса в одном направлении, — как магнитное поле дает ориентировку системе магнитных стрелок или массе железных опилок, как власть координированно направляет ряды человеческих действий — индивидуальных или коллективных…
Инерция в разных ее видах: механическая инерция масс в перемещениях, роль центробежной силы при вращении, роль некоторых электромагнитных сил в явлениях индукции, роль сложившихся привычек в социальных процессах и в обыденной жизни… (стр. 55–70).
Подобным же образом ближе рассматриваются и классифицируются типы «связи»: устойчивая, деформирующаяся, «цепная» (par enchainement), односторонняя; и к ним же присоединяется «роль препятствия», упомянутая раньше, как особый тип.
Слабость этих классификаций несомненна: неустойчивость и неопределенность принципов подразделения, случайность некоторых группировок, переплетение других, неразличимость третьих (например, причины «противодействующие» и «реактивные», также «инерция»). Но автор и дает эту классификацию скорее как примерную, иллюстративную, чем как окончательную. Она нужна ему, чтобы перейти к вопросу о механизмах явлений.
Объяснить явление или установить его механизм — это для автора одно и то же. Вопрос сводится к совокупности фактов и условий явления, к характеру роли каждого из его слагаемых и к знанию того, каким образом такая комбинация их ролей необходимо определяет особенности явления. Например, механизм интерференции известен, когда мы знаем, что она зависит от «наложения» одних колебаний на другие, причем колебания обусловлены силами упругости, изменяющимися прямо пропорционально расстоянию, и когда выяснено, каким способом это наложение ведет то к усилению феномена, то к его ослаблению и исчезновению.
Механизм уменьшения количества красного клевера в стране за данный период времени известен, когда мы знаем, что в эту эпоху эпидемия истребила много кошек, в результате чего увеличилось число полевых мышей, которые, уничтожая гнезда шмелей, необходимых для оплодотворение цветов красного клевера, тем самым обусловили его убыль. Весь механизм сводится к действию депрессивной причины и связи по сцеплению.
Знание механизма процессов лишь редко бывает полным и точным — слишком много факторов и условий принимают участие в конкретном^ ходе любого явления. Гораздо чаще это знание бывает приблизительным. Приходится выделять основу явления, отбрасывая второстепенные, усложняющие моменты; так получается упрощенное понятие о механизме; затем, вводя устраненные сначала факторы один за другим и исследуя их влияние, можно получать все более точную картину механизма.
Так, феномены приливов-отливов зависят реально от совместного действия многих факторов: сил притяжения Солнца и Луны, местных и случайных условий, как, положим, конфигурация морского дна, сдавливание потока воды рельефом береговой суши, направление ветров и проч. Однако лишь первые два фактора дают явлению его типическую форму и достаточны, чтобы объяснить то, что в нем существенно. Здесь Петрович, сам того, вероятно, не подозревая, говорит об абстрактном методе, посредством которого Рикардо и Маркс преодолевали сложность механизмов экономических явлений и который действительно свойствен не одним социальным, но всем общим наукам.
Сопоставление выясненных механизмов часто обнаруживает их сходство для самых разнородных явлений, причем глубоко несходные факторы и условия играют одинаковые роли в одинаковых сочетаниях. Вот один из очень многих примеров у Петровича. Постепенное охлаждение твердого тела в спокойной среде через обмен теплоты с ней, потеря электричества на поверхности электризованной жидкости через испарение, постепенное изменение состава химической смеси, в которой определенное соединение преобразуется действием постоянного физического агента или фермента: все эти три процесса имеют общий механизм, который можно выразить и одним уравнением; гомологичные роли в них играют, с одной стороны, столь несходные описательные элементы, как относительная температура, электрический заряд, остаточное количество преобразующегося соединения, с другой стороны — депрессивные причины (т. е. уменьшающие агенты), которые сами непрерывно уменьшаются, будучи пропорциональны величинам первых трех элементов (стр. 86–87).
С каждым типом механизма неизменно связываются вполне определенные особенности хода явлений. Поэтому, полагает Петрович, одна из основных задач «общей феноменологии» заключается в том, чтобы, «располагая количественными или качественными данными о механизме явления, предвидеть соответствующие им особенности его хода» (стр. 95). И он дает целый ряд теоретических анализов такого рода связи — 15 схем, которых нам здесь приводить не приходится.
Затем он выясняет, что обратная связь вовсе не обязательна: по определенной особенности хода процесса нельзя еще с уверенностью заключить об определенном механизме. Так, например, одинаковые движения могут быть порождены силами, имеющими разные законы изменений. Однако и тут создается возможность гипотетических заключений, которые затем допускают проверку. Дополнительные данные решают вопрос: из числа возможных механизмов отбрасываются те, которые им не соответствуют. Автор дает иллюстрации того, как можно исследовать механизмы, зная те или иные особенности хода процессов. Интересна одна из иллюстраций: «Форма кривых, выступающая в разрезах различных частей растения — корня, ствола, зерна — указывает на распределение клеток, соответствующих одной и той же эпохе роста растения. Поскольку они представляют также формы линий силы и сечений поверхностей равного потенциала, характерных для поля действия центральных сил (вроде электрических или магнитных. — А. Б.), постольку они указывали на участие подобных сил в развитии клеточных полей в процессе роста растения» (стр. 116).
Вообще автор успешно выясняет научно-эвристическое значение исследования аналогий в особенностях хода явлений. При этом он обращает внимание на то, до какой степени могут быть разнородными, по внешности несравнимыми проявления этих особенностей. Например, уменьшение «описательного элемента» может выступить то как замедление в механическом движении, то как охлаждение тела, то как ослабление электрического тока, то как переход света в направлении от фиолетового к красному (уменьшение числа колебаний), то как замедление химической реакции и т. д. Переход процесса через нулевую величину выражается в остановке движущегося тела, в прекращении тока, в черных линиях или в полосах интерференции и т. п. Надо уметь отвлечься от разнообразия этих внешних форм, чтобы найти за ними ядро научной аналогии.
Следующая глава — в чтении одна из наиболее интересных, рисует специфические формы механизмов и хода для некоторых конкретных групп явлений: механических, электрических, фотохимических, коллоидных, химических, физиологических, социальных. Мы можем, конечно, лишь бегло коснуться немногих.
В коллоидной смеси жидкого масла со щелочной водой капельки масла минимальных размеров остаются отдельными, несмотря на очень большую при столь же малых расстояниях силу молекулярного притяжения между ними. Перрен объяснил механизм явления: при разбалтывании масла с жидкостью его капельки все электризуются от трения, притом одинаково; отталкивание одинаковых зарядов уравновешивает силы, направленные к слипанию капелек. Равновесие может быть нарушено, например, электрическим разрядом, резко уменьшающим заряд капелек; тогда они сразу сливаются в более крупные, коллоид «коагулирует»… Из этого механизма можно сделать практические выводы: во-первых, общий метод «электрокоагуляции» коллоидов; затем например, обнаружив тот же механизм в явлениях тумана, где мельчайшие капельки воды взвешены среди воздуха, газово-жидкого тела, можно приложить тот же общий метод и посредством разряда противоположного электричества рассеивать туман. Такая машина' для рассеивания тумана была устроена в Лондоне в 1905 году.