Telehor
Шрифт:
Практика же механизированного, машинизированного творчества посредством красок (света) сегодня едва ли вообще существует.
Страх перед окостенением
Попытки воплотить найденные принципы на практике часто разбиваются о страх перед технизацией, которая, согласно распространенному у нас в стране мнению, несет с собой окостенение искусства. Люди боятся, что осмысление конструктивных элементов, активация интеллекта, появление механизированных вспомогательных средств могут оказаться губительными для всякой творческой деятельности.
Такой страх безоснователен, поскольку осмысление всех элементов воздействия художественного произведения
Искусство и техника
То изначальное восприятие цвета, которое было потеряно в результате распространения печатного слова и преимущественного – на протяжении многих столетий – значения литературы, люди пытались отчасти восполнить с помощью интеллекта. Выбор такого пути понятен: в первый период промышленной технизации все были покорены фигурой техника, его интеллектом. Техник тогда воплощал в себе конструктивный аспект творчества.
Он был способен (по крайней мере, теоретически), четко определив функцию и без особого напряжения, изготовить хорошее, а по своей экономичной конструкции даже безупречное изделие. В тогдашних художественных теориях предполагалось, что того же можно ожидать и от художника, – пока не сделалось очевидным, что в случае художника преувеличение роли интеллектуального, поддающегося логическому определению фактора в создании художественного произведения может приниматься во внимание только как сверхкомпенсационное требование. Предпосылкой такого преувеличения был и остается, конечно, сам факт выявления отдельных элементов оптического способа выражения – независимо от их «бытия-искусством». То есть сперва должен быть разработан стандартный язык оптического способа выражения, чтобы в результате действительно одаренные художники получили возможность возвышать уже установленные базовые элементы до уровня «искусства». Такова была глубинная основа всех художественных и педагогических устремлений последних лет в оптической сфере. Если же сегодня, наоборот, на первый план выходит сверхкомпенсационный аспект этого чувства, то нам остается только ждать, когда отклонения маятника в ту или другую сторону начнут уменьшаться.
От живописи к световой игре
Развитию этого стандартного языка должны послужить некоторые знания, связанные с сегодняшним способом оптического выражения. К ним относятся, в первую очередь, знания о механических и машинных вспомогательных средствах в искусстве. Еще вчера возможность использования таких средств отвергали, прибегая к тому аргументу, что рукотворное достижение – «персональный почерк» – будто бы является самым важным в искусстве. Сегодня эти новые средства уже успешно пробивают себе дорогу, завтра они восторжествуют, а послезавтра приведут к самоочевидным достижениям, которые никто не станет оспаривать. Мазки кистью – выражение субъективного отношения художника к инструменту – сами собой отпадут, но чистота такого отношения только усилится и превратится в почти нематериальное воздействие, в предельную ясность объективных
Как это скажется в будущем на развитии формы произведения, сегодня еще трудно предугадать. Ведь произведение – кристаллизация его формы – зависит не только от не поддающегося измерению таланта художника, а еще и от интенсивности той борьбы, которую художник ведет со своими материальными средствами производства (с инструментами, сегодня еще и с машиной). Но уже сегодня можно, по крайней мере, сказать, что будущее оптическое формотворчество не будет просто варьировать сегодняшние формы оптического выражения, потому что новые рабочие инструменты и не использовавшийся до сих пор материал (свет) неизбежно приведут к принципиально новым, соответствующим этим факторам результатам.
Прямолинейность мышления, окольные пути техники
На промежуточной стадии, правда, нам еще придется считаться с одним хорошо известным феноменом – как с замедляющим фактором.
Отдельные люди изобретают новые инструменты, придумывают новые рабочие методы, которые в конечном счете приводят к перевороту в привычных способах работы. Однако, как правило, такой новый язык долго не получает всеобщего признания. Распространению нового языка препятствует старое. Хотя люди и догадываются о творческом потенциале нового, поначалу это новое облачается в традиционные формы, которые – уже из-за появления нового – становятся, по сути, менее актуальными.
Так, например, в музыке – вместо того чтобы обратиться к новым, не зависимым от всех прежних инструментов электромеханическим аппаратам – мы вынуждены поначалу довольствоваться победоносным и шумным вторжением механического рояля и механического органа; так же обстоит дело и в живописи, где появление пульверизаторов, эмалированных поверхностей, превосходно отражающих свет, и наделенных определенными свойствами художественных материалов, таких как галалит, тролит, бакелит, целлон, алюминий, уже (и все еще) считается революционным новшеством. Так же и в кинематографии, где сам факт производства фильма все еще считается чем-то «революционным», хотя фильм этот – не более чем классическое живописное полотно, которому придали подвижность.
Такое состояние кажется противоречивым и отсталым по сравнению с будущим, когда будут существовать творения из света, при простом повороте выключателя вспыхивающие во всем своем многообразии, в любом качестве и количестве, без всякого пигмента: проекционные игры с потоками цветного света, с нематериальным текучим парением, с прозрачными снопами огня. А в фильме мы будем наблюдать: меняющуюся интенсивность света и разные ритмы изменения освещенности; варьирование движений и преобразования пространства посредством света, посредством мерцающих экранов; угасания и вспышки, светотень, удаленность от света и близость к свету, ультрафиолетовое излучение, просвечивание тьмы ультракрасными лучами и непосредственный перевод ее содержимого на язык зримых образов. Нам предстоят и другие новые оптические переживания, способные сильнейшим образом потрясти зрителя.
1923–1926
Фотография, объективная форма зрения нашего времени
Новый инструмент зрения
Овладев фотографией, мы получили совершенно необычный инструмент изображения. Даже гораздо большее: она сегодня находится на пути к тому, чтобы – в оптической сфере – привнести в мир нечто принципиально новое. Специфические для нее элементы можно не только теоретически вычленить из ее хитросплетений, но и, так сказать, выхватить руками.