Телепупс

Исаков Михаил Юрьевич

— Вас пугает импотенция?

— !!!?

— Очень?

«ДА-да-дадададада-да-ДА!!!!»

Его переменившееся лицо было самим олицетворением мужских страхов:

— Извините, я не буду отвечать на этот вопрос.

После столь интимного ответа большинство опрашиваемых спешило по делам. Мало кто мог осмысленно сказать, что ему нравиться, но все с радостью говорили, что бояться. По-моему нам не важно чего бояться. Войны, соседей, тещи, начальника, показаться смешным, жалким, глупым. Да мало ли! Важно бояться.

— …

— Не

знаю, что такое гражданское общество, но если мне будет здесь неудобно, я постараюсь отсюда уехать.

Неудобно что?

Бояться?

— Я где-то читал, что избыточное количество товаров вредно для человека. Среднее человеческое сознание не может справиться более чем с семью понятиями одновременно. Наш мозг жаждет простоты, потому что слишком большой выбор ведет к фрустрации. Товаров много, а выбора нет. Это доставляет страдания. Душевные. Если подойти к идеям, идеологиям и всяким другим разным философиям с точки зрения маркетинга, то большое количество идей так же неестественно.

— Вредно, — глубокомысленно добавил я и все-таки нажал СОХРАНИТЬ КАК… Синенькие вагончики унесли файлик Лю в папку «Лучшее».

— Мы остановились на последствиях. — Эдик настолько адаптировался в полутемной каморке, что счел возможным снять пиджак и ослабить галстук. — Как ты себе представляешь реализацию нашего понимания того, что у них…

— У кого?

— Ну, типа, у народа, — Эдик неопределенно помахал рукой. — У них фрустрация, но сами они об этом не догадываются.

— Вот-вот. Мы подошли к самой сути. Темп жизни и количество товарно-информационного мусора растет, а значит, растет потребность в чем-то настоящем, реальном, подлинном, чистом и конкретном. Потребность в чувствах, а не в знании, которое стало неестественно рациональным, а мы с тобой знаем, что весь мир рационализировать невозможно.

— Экий ты мечтатель.

— Практик! Как мы делали «Президент-Шоу»? Очень просто. Был заказ на управляемость, были проектные ограничения по финансам, срокам, персоналиям и другая шняга. Эмоциональную составляющую мы довыдумывали уже потом, навязывая ее зрителям и увеличивая их психологическую неустойчивость. Сейчас мы с тобой в уникальной ситуации. Сначала выберем работоспособную легенду, миф, а затем подготовим под нее продукт.

— Это ты про «Нравится ли вам Россия»? — Эдик вложил в вопрос максимум сарказма.

— Ну, да. — Я вложил в ответ максимум простоты.

— Лопух! Таких умных, да прытких.…

— Знаю. Было много.

— …на столбах вещали.

— Так то раньше. При президенте Горохе. Тогда еще и России настоящей не было. Были какие-то… то ли русские, то ли советские. Теперь мы все россияне. Древнейшая историческая общность, существующая на земле. И при этом совершенно новая. NEW! Сколько лет прошло с тех пор, когда у нас появилась new-Россия? А сколько лет с тех пор, когда мы стали осознавать себя особенными? Не больше десяти. С тех самых пор, когда у нас появилось «Президент-Шоу» и новая избирательная вертикаль. Мы создали новых людей. Я их создал. Теперь им надо вложить в голову мысли.

— А я-то думал, у тебя что-то оригинальное родилось.

— Да, не оригинально. — Я кивнул, хотя мне этого не хотелось. — Зато практично и просто. Идеям нужно вернуть смысл, чтобы люди…

— Типа народ?

— Ну, да. Чтобы народ смог оглянуться в прошлое, понять самого себя и потом, только потом понимать других. Наш новый проект

будет использовать ценности и героические примеры, имеющие твердые основы в людском сознании, а самое главное имеющие будущее. Вот, например, россияне считаются страшно демократичными людьми. Это доказывает популярность «Президент-Шоу» и всеобщая любовь к выбранному Президенту. Никуда Россия от демократического Шоу не денется. Это наше будущее, которое мы хотим и любим. Но эта любовь какая-то односторонняя, пассивная она какая-то. Президент поет хиты, кричит со сцены: «Спасибо! Я с вами! Я вас люблю! Я такой же, как вы!». Публика ему рукоплещет и на этом акт любви заканчивается. Нет продолжения. Обратной связи нет. На самом деле, мы занимаемся не любовью, а онанизмом. Такое ощущение, что мы живем в браке вот уже 25 лет и наперед знаем, что друг другу скажем, что подумаем, что сделаем. Даже Камасутра нас не радует. Сплошная пастила и гламур. Народ подзабыл, что Президента не обязательно любить. Можно, например, ненавидеть.

— Тихонько.

— Вот-вот! Это неправильно! Да и потом… Кто сказал, что есть только любовь-ненависть. Есть масса других эмоций: злость, страх, брезгливость, уважение, ужас…

— Они подразумеваются.

— Но они не публичны! Значит, их не существует!

— Ты считаешь, что сделать это просто?

С точки зрения технологии? Очень.

Смелая Татьяна обрабатывала старшее поколение. Она никого и ничего не боялась.

Вечные бабульки наблюдали за потомками, копошащимися в песочнице. Раз куличик, два куличик… Тяга к созиданию. Раз пинок, два пинок… Тяга к разрушению.

— Что вы желаете своим внукам?

— Счастья. Любви. Чтобы все было хорошо.

— Что вы желаете себе?

— Ну, мы уж… Свое пожили. Да. Вот съездим в Европу отдохнуть и… Пожили. Да.

— Пенсии?

— Да! Да! Да!

— Побольше?

— Да! Да! Да!

— Вы знаете о сокращении числа работоспособного населения?

— Стариков много! Да. Да. Очень много.

— Значит вы поддерживаете политику «открытых границ»?

— ???

— Чтобы люди к нам свободно приезжали работать.

— Нет! Нет! Черных много. Да. Да. Жить не возможно.

— А кто вам платит пенсии?

— Как кто? Государство… Дети помогают. Мы же их вырастили.

— Термин «накопительная система» вам ничего не говорит?

Бабульки дружно пожали плечами и вспомнили, что вот раньше… Когда был один большой Сбербанк… и вода была мокрее, и никто не заботился о будущем. Все мечтали стать миллионерами или хотя бы заработать недвижимость на Кипре.

Раз куличик, два куличик… Раз пинок, два пинок…

Потомки еще не знали, что им придется заботиться о своих предках.

— Изменить сознание невозможно. Или очень трудно и дорого, что синоним слова «невозможно». — Эдуард дошел до стадии, когда категоричность становится единственным аргументом.