Тельняшка математика

Дуэль Игорь Ильич

Я от души порадовался, что предприятие сорвалось. Однако старпом надежды не терял.

– Полный вперед! – приказал он. – Местные волосаны выручат.

Мы вышли на площадь. Возле старинного здания купеческих лабазов стояли стайками парни. Старпом оглядел их и, выбрав одну группу, уверенно двинулся туда.

– Эй, мужики, кто хочет по дешевке прибарахлиться?

Высокий белобрысый парень лет двадцати с круглой физиономией осторожно спросил:

– А что предложите?

Он, как и все здешние, волжане, приятно окал.

– Вот, гляди.

Джемпер Герка

небрежно нес на одном плече, словно гусарский ментик.

– Потрогай, не бойся, – он едва шевельнул туловищем и сбросил джемпер на руки белобрысому.

– А сколько хотите?

– Полтора червонца!

Белобрысый крякнул.

– Хороша вещь! – сказал он. – А что так дешево?

– Выпить надо! – торопливо объяснил Герка. – Торговаться некогда. Берешь, что ли?

– Взял бы, – солидно ответил Белобрысый, – вещь нужная. Только вот денег нет.

– Тогда чего воздух трясти! – зло резанул Герка, отбирая джемпер.

– Ты погоди, не серчай, – заокал белобрысый. – Дело понятное – выпить. Помочь вам, морячки, надо. Сейчас сообразим. Найдем, кому продать.

Чувствовалось, что нужду нашу он воспринял как свою кровную, отчего взялся за дело всерьез, с рвением. Белобрысый одного за другим стал останавливать приятелей, уговаривал их купить Геркин джемпер. Так как знал он весь Углич, то потенциальных покупщиков у нас оказалось несметное число, однако дело от этого не двигалось с места. Все восхищались, поражались дешевизной, но покупать отказывались.

Сперва в ход шли только пешие, затем белобрысый стал стопорить и велосипедистов. Все без пользы. Наконец на площадь выехал мотоцикл с коляской.

– Колька! – закричал наш благодетель. – Колька! Стой!

Мотоциклист остановился. Белобрысый быстро изложил ему суть дела. Сухонький, востроглазый водитель уловил все сходу. Не вставая с седла, осмотрел джемпер и сообщил, что покупает его.

– Только деньги дома, – перекрывая рев своего агрегата, крикнул он. – Прыгай один в коляску – до дома доскочим.

– А далеко? – спросил старпом.

– Да нет, ерунда. Триста метров.

Герка сел в коляску и мотоциклист умчался.

Минут через десять появился Герка – уже без джемпера. Он шел, словно летел – веселый, бесшабашный, счастливый. Так разлетелся, что даже мимо нас проскочил. Старпом ему крикнул:

– Эй, машина, работай назад по-малому.

– Топаем, расхлебаи! – взвизгнул Герка. – Мани в кармане. Теперь в кабак, мать вашу этак и так.

– Поэт! – одобрил Халин.

– Я вам помог, ребята, – застенчиво сказал Белобрысый. – Может, сто грамм нальете.

– Пошли, пошли, – Герка ткнул в бок Белобрысого.

Швейцар посмотрел на нашу компанию подозрительно:

– Припозднились, морячки. Закрываем скоро заведение.

Герка сунул ему в руку металлический рубль:

– Держи, папаша, монета ваша.

Швейцар смягчился.

– Ладно уж, – сказал он. – Только чтоб не бузить.

– Папаша! – завопил Герка. – Что мы, в Лондоне не бывали?

Мы поднялись по деревянной лестнице на второй этаж. Это был единственный в городе хорошо знакомый мне ресторан. В те счастливые

зимние дни мы не раз здесь обедали. Впрочем, и его узнать было трудно: из коричневого зал перекрасили в розовый, а место колченогой мебели теперь занимали стандартные столы и стулья из металлических трубок. Словом, этот зал тоже не вызвал во мне волны воспоминаний. Да и настроение компании мало тому способствовало.

Старпом сразу умотал договариваться с официантками. А мы расселись за столом.

Халин скоро появился, таща поднос, уставленный тарелками с хлебом и баночками горчицы. Несколько раз он изображал, будто спотыкается и падает, производя при этом немыслимые манипуляции с подносом.

– Леди энд джентльмены! – сообщил старпом. – Два пузыря и три салата из огурцов – наши!

– Во жизнь! – отозвался Герка. – Вино и фрукты!

Старпом снова исчез, но очень быстро вернулся, ведя под руку официантку, которая несла заказ.

– Томочка! Огурчик с пупырышками! – стрекотал Халин, пока официантка расставляла бутылки и салаты. – Я пьян, хотя еще водка не почата. Глаза ваши душу зажгли.

Старпом попытался обнять официантку, но та кокетливо отстранилась и погрозила толстеньким пальчиком.

– Я на службе, капитан!

Халин состроил скорбную мину.

– Терплю! Терплю до боя склянок! – и уселся за стол, сняв, наконец, свою великолепную фуражку.

Белобрысый выпил лафитник, заел хлебом с горчицей, поблагодарил и удалился.

Пир продолжался. Старпом выписывал кренделя. Он вдруг срывался с места и начинал помогать Томочке таскать посуду на мойку.

– Дама сердца трудится, а я сижу словно барин.

Потом Халин взял за руки пожилую официантку и произнес патетически:

– Мать, дорогая, вы самая лучшая женщина в мире, а мир я повидал немало, – и смачно чмокнул ее в щеку. – По-сыновьи, – пояснил он, увидев, что старуха сердится.

Герка то и дело заливался хохотом: «Во дает, расхлебай!» Между тем мы допили вторую поллитровку. Ресторан закрывался, почти все посетители ушли. Но когда выяснилось, что после пира у нас осталось полтора рубля, Толя через «пупырчатый огурчик» Томочку добыл еще сто граммов. И мы их тоже выпили, разделив на троих. В общем, доза получилась порядочная, но меня почти совсем не взяло. Герка дошел до того состояния, которое раньше именовали «вполпьяна», зато старпом, только принял последние капли, сразу отключился.

Ресторан мы покинули лишь после того, как администратор пригрозил вызвать милицию. По лестнице старпом самостоятельно спуститься не мог, и мы тащили его, прихватив с двух сторон.

– Говорил же, чтоб не было безобразий! – недовольно буркнул Герке швейцар. – А ты Лондон, Лондон. Тоже мне, англичан нашелся.

– Ничего, папаша, – хохотнул Герка. – В Лондоне и хуже случается!

Мы вывалились на улицу. На воздухе старпому стало как будто получше. Он сделал несколько шагов без нашей помощи, но потом вдруг остановился. Перед нами оказались двое пьяных. Набычившись, они наступали друг на друга с неясным бормотаньем. Старпом подскочил к ним и хлопнул в ладоши между их физиономиями.