Тело на продажу
Шрифт:
Мужчина, все так же держа распахнутыми объятия, медленно приближается ко мне, а я, в свою очередь, так же медленно отступаю назад и в конце концов просто упираюсь лопатками в изумрудную мраморную колонну. Холодная поверхность скользит под моими дрожащими пальцами.
Тогда Хуссейн подходит почти вплотную и все на том же корявом английском спрашивает у меня:
– Ты боишься меня?
– Я тебя ненавижу, – без малейших раздумий заявляю я ему в лицо. – Кто бы ты ни был, сколько бы ни было денег у тебя на счетах, я тебе не принадлежу, ясно?! Человека нельзя купить, человек не вещь… –
– Знаешь, почему я тебя ударил? – спрашивает мужчина совершенно невозмутимо, закладывая руки за спину, сцепляя их на пояснице в замок, а затем медленно обходя колонну, чтобы снова посмотреть мне прямо в глаза. Его собственные глаза – черные-черные, даже зрачков не видно, и это пугает.
– Потому что ты ублюдок, – рыкаю я в ответ.
Страшно ли мне, что он ударит снова? Конечно, страшно.
Собираюсь ли я стать послушной? Нет, ни за что.
– Ответ неверный, – Хуссейн качает головой. – Можешь ненавидеть меня сколько угодно, но при этом ты обязана обращаться ко мне уважительно: хозяин. Только так и никак иначе, ты поняла?
– Я не стану называть тебя так! – отвечаю я гневно.
– Станешь. Я буду пороть тебя каждый день, пока не начнешь.
– Что?! – я захлебываюсь собственными эмоциями. – Я что, похожа на рабыню на плантациях?!
– На плантациях – ни в коем случае, – ублюдок снова качает головой. – Нельзя портить солнцем такую восхитительную жемчужно-белую кожу. Я буду беречь тебя, обещаю. Но ты определенно очень похожа на самую красивую и дорогую шлюху моего элитного публичного дома.
– Что?! – я снова задыхаюсь.
Да, я все знала. Я ждала этого.
Но я все равно совсем не была готова.
И вот теперь…
Понять, что тебя привезли обманом и силой в чужую страну, чтобы тут сделать шлюхой и пустить по рукам, – это больно и страшно.
– Не бойся, – говорит между тем Хуссейн. – Я никому не позволю тебя обидеть. Разве что один раз. Ты должна пройти посвящение.
– Какое еще посвящение?! Я хочу домой, в Россию!
– Это невозможно. Но я обещаю, что после посвящения тебе позволят принять ванну, хорошенько намыться, поесть, попить и выспаться. Перед началом работы в борделе ты должна прийти в себя. Ты должна быть красивой, чтобы мужчины захотели тебя покупать.
– Я никому ничего не должна!
– Для этого и проводится посвящение, – хмыкает ублюдок. Господи, у меня язык не поворачивается называть его мужчиной… Это не мужчина, это вообще не человек – это зверь, животное!
И оно продолжает говорить, исторгая звуки из своего рта, пока меня все больше и больше тошнит и вот-вот просто вырвет прямо ему под ноги…
– Посвящение призвано выбить из тебя дурь и непокорность. Мы пустим тебя по рукам среди моих работников-мужчин. Их тринадцать или четырнадцать человек, точно
Я мотаю головой в знак протеста и безвольным телом просто стекаю по стене на пол, но Хуссейн продолжает:
– Сначала ты будешь сопротивляться. Разумеется, на первом мужчине, втором и третьем… даже на четвертом, полагаю, потому что ты явно очень бойкая девушка и умеешь за себя постоять. Но когда тебя начнут драть сразу в две дырки – ты немного присмиреешь, поверь мне. Это проверено на сотнях других девушек. Постепенно дурь уйдет из твоей головы, и ты перестанешь дергаться, как свинья на веревке. Десятый мужчина уже будет брать тебя послушной и на все согласной. А под конец ты и сама начнешь просить еще.
– О боже… – только и могу пробормотать я. Вся моя бравада разом испаряется. Групповое изнасилование – это намного хуже даже самых жутких вещей, что я себе представляла, когда поняла, что меня отправят в бордель.
– Но это случится не сегодня, – успокаивающим тоном говорит мой тюремщик. Охуеть утешил! – Я помню, что ты девственница. Не напрасно я переплатил за тебя двадцать тысяч долларов. А теперь продам твою невинность за сто тысяч долларов. Это будет очень уважаемый, очень благородный человек, поверь мне. Тебе наверняка понравится.
– Как мне может понравиться, что меня будут насиловать? – спрашиваю я тихо, чувствуя, что силы меня почти покинули.
– Разве ты не для этого сюда приехала? – насмешливо фыркает ублюдок. – Ты ведь думала, что продаешь свою девственность.
– Но я не собиралась становиться шлюхой в борделе!
– Ну, начнем с малого, чтобы ты немного попривыкла, – он критически осматривает меня, а потом добавляет: – Вообще-то, я предпочел бы тебя хорошенько отмыть, но твой покупатель пожелал видеть тебя как можно скорее, вне зависимости от твоего состояния. Желание клиента – закон.
Я не успеваю ничего сообразить: он щелкает пальцами, и откуда-то появляются два парня в черных штанах и рубашках. Они направляются ко мне, подхватывают с пола под локти и куда-то тащат.
У меня появляется чувство дежавю: точно так же было в самолете, но я ничего не смогла изменить – не могу и сейчас.
Я кричу, вырываюсь, но это бесполезно. Меня просто протаскивают по каким-то коридорам, лестницам, персидским коврам, а потом зашвыривают в комнату с приглушенным светом и огромной постелью, застеленной белоснежными простынями, источающими тонкий аромат лаванды.
Дверь закрывается. Щелкает замок.
Я остаюсь одна.
Проходит минут пятнадцать. Все это время я кричу, бью кулаками в дверь, требую меня выпустить, угрожаю комиссией по борьбе с торговлей людьми, следкомом, прокуратурой и так далее…
Потом дверь вдруг открывается – и входит незнакомый светловолосый мужчина в джинсах и рубашке.
Я бросаюсь на него с кулаками, а он перехватывает мои запястья и одним движением бесцеремонно швыряет на постель.