Тело угрозы
Шрифт:
Кстати, о птичках: когда из обсерватории, только что пережившей налет, но в отличие от песенной бабушки-старушки вовсе не мечтавшей о его повторении, позвонили в милицию, то все шло нормально до той секунды, когда мнс – тот самый Зенон Просак, что занимался космическим странником, а потом, не теряясь, срастил перерезанный телефонный провод, – пока этот находчивый жрец науки не проговорил в трубку: «Кстати, они интересовались почему-то моими наблюдениями одного небесного тела, его склонением и прямым восхождением…» «Чего-чего?» – переспросили в милиции, не привыкшей к подобной терминологии: зная хорошо, что значит «склонение к преступлению», они не очень поняли, что такое – прямое восхождение и с чем его едят. Вроде бы слова эти обозначали
Правда, милиция, невзирая на это, выехала-таки на место происшествия; им это было куда легче сделать, чем, скажем, Гридню попасть в станицу Зеленую. Но поскольку, судя по телефонному сигналу, ничего серьезного не произошло – никого не ограбили, даже не ударили, имущество обсерватории не потерпело заметного ущерба, – в милиции предварительно решили, что по происшествию не придется даже заводить дела: случившееся больше всего походило на давно ставшее обычным проявление хулиганства со стороны, вернее всего, молодежи. Были даже сомнения в том, что оружие у них являлось боевым: ведь ни одного выстрела так и не прозвучало.
И уж разумеется, никому и в голову не пришло, что между ограблением редакторского кабинета «Вашей газеты» и визитом на загородную обсерваторию существует прямая связь.
(Кстати, раз уж упомянули Гридня: он вовсе и не пытался лично выехать на обсерваторию на Кавказ. Но немедленно телеграфом вызвал своего тамошнего представителя в Москву для доклада. Гридень специально проследил за тем, чтобы в тексте вызова не было ни единого слова, имеющего какую-то связь с астрономией вообще и с интересующим его небесным телом – в частности. Так что у него особых проблем не возникло.)
Зато у милиции они появились. Дело в том, что выехать на место происшествия они выехали, однако же не доехали. Потому что история эта получила немедленное продолжение.
Люди в масках, совершившие внеплановое посещение научного учреждения, еще не успели покинуть пределы обсерватории, чтобы, рассевшись по своим джипам (их было три), убраться восвояси и доставить похищенные материалы тем, кто организовал эту экспедицию, как ворота рывком распахнулись, и во двор одна за другой въехали две больших машины, в которых легко было опознать армейский транспорт. Тут же из кузовов посыпались солдаты, сразу разбегаясь в цепь.
Этот визит – набег, налет, называйте как угодно – явился, как мы понимаем, продолжением и развитием разговора военного министра с главным военным же разведчиком, а затем и с президентом Академии наук. Однако люди Федора Петровича (а именно они были первыми сверхпрограммными посетителями обсерватории) об этих разговорах не имели ни малейшего представления и неожиданно появившихся солдат приняли за ОМОН, прибывший по их души. Привычные к такого рода ситуациям охранники Кудлатого, отрезанные от ворот, стали организованно отступать к зданию, из которого только что вышли; представители науки, однако, догадались сразу же после ухода последнего налетчика запереть входную дверь на все замки и засовы; о других входах-выходах, носивших чисто служебный характер, посетители не были осведомлены и потому ими не воспользовались. Убедившись, что под защиту стен им не попасть, боевики сразу же перестроились и принялись отходить в дальний угол участка, все еще не стреляя, чтобы не вызвать ответного огня. Ограда тут была не очень внушительная, поскольку до сих пор обсерваторию не грабили, и никто не думал, что кому-то в голову придет столь нерациональная идея. Так что через забор можно было уйти без особых усилий. Вернее – можно было бы, если бы военные к тому времени не выставили и наружное оцепление: они, как и полагается, старались сделать все солидно и по правилам, тем более что дело происходило не в горах, а на московской, лишь слегка всхолмленной поверхности. Взвились осветительные ракеты. И когда уносившие ноги братки принялись сигать
Не привыкшие к столь бестактному обращению боевики пошли на прорыв, и тут уже без стрельбы никак не обошлось; трудно, правда, сказать, кто открыл огонь первым, но вряд ли это имеет значение. К счастью, убитых не оказалось, тем не менее с обеих сторон пострадало по одному человеку: один из боевиков сорвался с забора и своим же автоматом сильно оцарапал себе ногу, к тому же порвав штанину; что же касается регулярных войск, то один из солдат, а именно тот, что пускал осветительные ракеты, случайно нажал на спуск, споткнувшись о корень некстати подвернувшегося дерева, и выпущенная им ракета вскользь задела одного из находившихся в цепи, что привело к легкому ожогу. Пленных не было, поскольку разбегавшихся боевиков никто не преследовал: приказано было лишь охранять обсерваторию и не пропускать чужих вовнутрь – что они и принялись выполнять.
Отряд же людей Федора Петровича, ускользнув из-под обстрела, в безопасном месте вновь собрался воедино, после чего взятые на обсерватории трофеи были без дальнейших помех доставлены заказчику. Он выказал исполнителям свое удовлетворение сделанным; и в самом деле, теперь ему оставалось только дождаться новостей из-за океана, чтобы закончить разработку предстоящих действий.
Происшествие это, как все понимают, совершилось не в пустыне, но в достаточно густонаселенном районе. Тем не менее из мирного населения никто не пострадал – потому что, пока шла стрельба, ни один предусмотрительно не высовывался: все, от мала до велика, давно уже поняли, как следует вести себя в подобных случаях.
Что же касается выехавших все-таки по повторному сигналу милиционеров, то они тоже предпочли переждать, пока перестрелка не утихла, и лишь после этого приблизились к цели своего марша. Однако у ворот были встречены военными, которые отказались пропустить их дальше, объяснив, что данный объект перешел в ведение вооруженных сил и порядок тут отныне будет поддерживать армия. Милиционеры не стали спорить и, испытывая некоторое облегчение, вернулись в свой отдел, где доложили обстановку и были отпущены для дальнейшего несения службы. На этом эпизод оказался исчерпанным.
10
Тело же никак не желало прекращать свои странные маневры. А именно: если еще совсем недавно скорость его, несомненно, увеличивалась, то сейчас по какой-то причине начала снижаться – скорость относительно Солнца и его известных нам спутников, мы имеем в виду. Словно кто-то мягко нажимал на тормоза и одновременно плавно поворачивал руль, так что траектория тела в очередной раз изменилась, и тело теперь, похоже, стремилось не пронизать плоскость эклиптики, а напротив – изменить свою орбиту таким образом, как сделал бы это пилот самолета, заходящего на посадку, после крутого снижения выравнивающий машину, чтобы не врубиться в землю, а мягко прикоснуться колесами к бетону ВПП. И по такой вот плавной кривой наблюдаемое тело приближалось к орбите Юпитера – до которой, правда, надо было еще лететь и лететь, так что никто не взялся бы предсказать, а что она себе еще напозволяет, приближаясь к сфере ощутимого влияния гиганта планетной системы.
Что же касается наблюдателей, то гипотеза сбежавшего спутника удовлетворяла далеко не всех: слишком уж она казалась необъяснимой. Куда более естественными казались сомнения в естественной природе тела, которые начали возникать не только у людей, имеющих к астрономии самое отдаленное отношение, но и у людей, куда более профессиональных. И кое-где – а именно в обсерваториях, чьим оружием были радиотелескопы, – начали даже предпринимать попытки установить с телом связь. Испробовались разные частоты. Телескопы, правда, использовались не самые мощные, а такие, которые проще было переориентировать; но все равно их мощности хватило бы, чтобы принять ответ – если он последует.