Тело в дело. Сборник романов

Блэк Роника

устроить свою жизнь

заново, то есть, попросту говоря, найти другую женщину. Ей, гадине, устроиться будет сложнее с двумя детьми на руках. Тем он и утешился: более скверной бабы ему не встретить, в итоге Одри пострадает от развода сильнее, чем он. Она уже не так хороша, как в первые годы их знакомства; она умела держаться, одевалась по моде, но он-то знал, что телом она уже начинала стареть. Ее успехи на адвокатском поприще далеко не столь блестящи, как она сама рассказывала; когда на нее ляжет забота о детях, на работе наверняка возникнут проблемы. Потомство – это обуза, тяжкое бремя, не дающее человеку вздохнуть свободно, а в конечном итоге и убивающее его. Он отыграется, но позже, когда сможет взглянуть на все хладнокровно. Сидя в машине на опустевшей теперь улице, он попытался обрести хладнокровие прямо сейчас.

Стоило ему переступить порог своей квартиры, заботы обрушились на него снова. Жоанна, приходящая няня, развалившись на диване, смо­трела программу MTV. Он не выносил эту вялую пустую девчонку; при виде ее ему всякий раз хотелось надавать ей пощечин, чтобы согнать са­модовольное выражение с ее противной надутой физиономии. Она бы­ла дочерью подруги Одри.

– Все в порядке? – прокричал он. В ответ она небрежно кивнула. – Ты можешь сделать звук потише?

Она поискала глазами пульт управления. Вне себя от злости он вы­ключил телевизор; она посмотрела на него с обидой.

– Как дети? – он продолжал кричать, хотя в квартире наступила полная тишина.

– Спят, наверное. – Она испуганно поджалась.

Он поднялся на второй этаж, заглянул в комнату сына. Никола поко­сился на него отсутствующим взглядом и продолжал играть в «Tomb raider». Анжелика спала, сжав кулачки. Успокоенный, он спустился вниз.

– Вы ее купали?

– Не-а, забыла.

Он прошел на кухню, налил себе воды. Руки у него дрожали. На ра­бочем столе он увидел молоток. Пожалуй, пощечинами Жоанну не проймешь, лучше бы размозжить ей череп. Эта мысль занимала его еще некоторое время, потом сменилась другими, беспорядочно роившими­ся в голове. Уже в прихожей он с ужасом заметил, что все еще держит в руке молоток. Он положил его на маленький столик, достал бумажник, дал девчонке денег на такси. Она взяла их, пробурчав что-то похожее на благодарность. Сам того не ожидая, он захлопнул за ней дверь с такой яростью, что грохот раскатился по всей квартире. Да, жизнь его реши­тельно не клеилась. Бар в гостиной оказался пуст; Одри и за этим не в состоянии была присмотреть. При воспоминании о жене его передерну­ло; он сам удивился силе своей ненависти. На кухне он нашел початую бутылку рома: хоть что-то. Закрывшись у себя в комнате, он набрал по­очередно номера трех девиц, с которыми познакомился по Интернету, и все три раза наткнулся на автоответчик. Ушли, небось, все три тра­хаться для собственного удовольствия. Девицы, конечно же, были со­блазнительные, симпатичные, современные, но стоили две тысячи франков за вечер; в конце концов, это становилось унизительным. Как он дошел до такой жизни? Надо бы завести друзей, бывать в обществе, работать поменьше. Он вспомнил про клубы «Афродита», и впервые ему пришло в голову, что начальство может и не одобрить идею; обществен­ное мнение во Франции порицало сексуальный туризм. Можно было, конечно, представить Легану проект в смягченном виде; но Эспиталье не проведешь, он обладал пугающей проницательностью. А какой дру­гой выход? Ориентируясь на среднего клиента, они не выдерживали конкуренции с «Club Med», и Жан Ив готов был это доказать. Порыв­шись в ящиках письменного стола, он нашел свод корпоративных прин­ципов «Авроры», составленный десять лет назад ее основателями и вы­вешенный во всех гостиницах.

«Дух „Авроры“ – это искусство сочетать традицию и современность, достижения гуманизма и полет фантазии в неустанном поиске совершенства. Работники „Авроры“, мужчины и жен­щины, – носители уникального культурного достояния: умения прини­мать гостей. Они знают национальные обычаи и обряды, благодаря ко­торым жизнь превращается в искусство жить, а самые обычные услуги – в волшебные мгновения. Это их профессия, искусство, талант. Творя прекрасное и делясь им, восстанавливая связь с самым главным, созда­вая пространство наслаждения, „Аврора“ несет по миру аромат Фран­ции».

Он отчетливо увидел, что вся эта тошнотворная дребедень как нельзя лучше подходит для сети хорошо организованных борделей; тут можно попытаться сыграть на пару с немецкими туроператорами. Мно­гие немцы без всяких на то оснований продолжали считать Францию страной галантности и искусства любви. Если крупный немецкий туропе­ратор согласится внести клуб «Афродита» в свой каталог, это поднимет их на новую ступень; такого еще ни одной французской фирме не удава­лось. Он поддерживал контакт с Неккерманом, которому собирался продать клубы в странах Магриба; кроме того, существовала компания ТТЛ, отклонившая их предыдущее предложение, поскольку занимала прочные позиции в нижней части ценовой шкалы; возможно, их заинте­ресует более специализированный проект.

11

Он попробовал связаться с ними прямо в понедельник утром, и удача ему улыбнулась: Готфрид Рембке, председатель совета директоров ТТЛ, собирался в начале следующего месяца во Францию; в один из дней сво­его пребывания в Париже он готов был с ними пообедать. Если бы в ос­тавшееся до встречи время они изложили свой проект письменно, он бы его с удовольствием изучил. Жан Ив пошел сообщить эту новость Ва­лери: она только рот раскрыла. Годовой оборот ТТЛ составлял двадцать пять миллиардов франков, в три раза больше, чем у Неккермана, в шесть раз больше, чем в «Нувель фронтьер»; это был крупнейший в ми­ре туроператор.

Вся неделя ушла на то, чтобы подготовить технико-экономическое обоснование проекта. Значительных капиталовложений он не требовал: обновить кое-что из мебели, отделку помещений изменить, разуме­ется, полностью, сделать интерьер более «эротичным» – в документах они единодушно решили употреблять термин «галантный туризм». Но главное, они ожидали существенного сокращения расходов: не нужно организовывать спортивные мероприятия и развлечения для детей; не нужно выплачивать зарплаты дипломированным патронажным сест­рам, инструкторам по серфингу, специалистам по икебане, эмали или росписи по шелку. Жан Ив прикинул бюджет и с удивлением обнаружил, что с учетом амортизации и всего такого годовая себестоимость клубов снижалась на 25 процентов. Он пересчитал трижды, но результат полу­чался один и тот же. Между тем, он намеревался повысить тарифы на 25 процентов по сравнению с нормой по данной категории, то есть, грубо говоря, приблизиться к стандартам «Club Med». Таким образом, при­быль одним махом возрастала на 50 процентов. «Твой приятель – ге­ний», – сказал он Валери, когда она заглянула к нему в кабинет.

В «Авроре» все последнее время ощущалась нервозность. Побоища, вроде субботнего, случались в Эври не впервые, но итог – семеро убитых – всех ошеломил. Многие сотрудники, особенно те, кто работал на фирме с самого ее основания, жили по соседству. Для них, одновременно с возведением офиса, были сооружены многоквартирные дома; потом некоторые взяли ссуды и построили себе виллы.

– Мне жаль этих людей,– сказала Валери,– искренне жаль. Они все мечтают поселиться на старости лет в каком-нибудь тихом провинциальном городке, а теперь у них возникнут большие проблемы с переездом. Я говорила, например, с телефонисткой: ей осталось до пенсии три года; она хотела бы купить дом в Дордони, откуда сама родом. Но там сейчас вовсю селятся англичане, и потому цены даже на самую жалкую лачугу выросли баснословно. Здесь же цена ее дома рухнула в один день: все узнали, что это опасное предместье; больше чем, за треть стоимости дом не продать. Еще меня поразили секретарши на третьем этаже. Я зашла к ним в половине шестого напечатать одну бумагу; они все что-то искали в Интернете: оказалось, выбирали продукты. Ходить вечером по магазинам они боятся; с работы – прямиком домой, запираются и ждут, когда им доставят заказ.

В последующие недели психоз не ослаб и даже продолжал нарастать. Пресса только и твердила что о зарезанных преподавателях, изнасилованных учительницах, пожарных машинах, взорванных бутылками с «коктейлем Молотова», инвалидах, выброшенных в окно электрички из-за того, что косо взглянули на главаря банды. Газета «Фигаро» с наслаждением нагнетала обстановку; почитать ее, так создавалось впечатление, что мы на пороге гражданской войны. Понятно, начиналась предвыборная кампания; если Лионеля Жоспена и было в чем упрекнуть, то как раз в нерешенной проблеме безопасности. Впрочем, маловероятно, чтобы французы могли снова проголосовать за Жака Ширака: он выглядел таким кретином, что одним своим видом наносил урон престижу страны. Когда этот глуповатый детина, заложив руки за спину, посещал сельскохозяйственную ассоциацию или присутствовал на встрече глав государств, на него было больно смотреть, всем сразу становилось за него неловко. Левое правительство, явно неспособное остановить рост насилия, держалось хорошо: проявляло скромность, соглашалось, что статистика печальна, даже угрожающа, призывало не использовать ее в политических целях, напоминая, что и правые в свое время успехов на этом поприще не добились. Только однажды у них вышел срыв: некто Жак Аттали опубликовал дурацкую статью, где утверждал, что бесчинства молодежи в рабочих поселках есть в действительности «крик о помощи»; что витрины в торговом комплексе Ле Аль и на Елисейских полях «в глазах неимущих выглядят непристойно». Не следовало, мол, забывать и о том, что население предместий – это «пестрая мозаика народов и рас, которые привезли с собой свои традиции и верования, чтобы переплавить их в новую культуру и воссоздать искусство жить сообща». Валери посмотрела на меня с удивлением: впервые я рассмеялся, читая журнал «Экспресс».

– Если Жоспен хочет, чтоб его избрали,– сказал я, протягивая ей статью,– ему следует заткнуть этому писаке рот до второго тура.

– Я смотрю, ты становишься стратегом…

Смех смехом, но общее беспокойство начинало передаваться и мне. Валери теперь снова засиживалась на работе допоздна, раньше девяти, как правило, не возвращалась; я начал подумывать, не обзавестись ли оружием. Вспомнил об одном типе – брате художника, чью выставку я организовывал два года назад. Парень не то чтобы принадлежал к преступному миру, но кое-какими сомнительными делишками иногда занимался. По натуре он был изобретатель, мастер на все руки. Недавно, например, он рассказал брату, что нашел способ изготовлять фальшивые удостоверения личности – а власти-то уверяли нас, что документы нового образца полностью защищены от подделок.