Телохранитель её величества. Противостояние
Шрифт:
…А скрыть в этом гадюшнике что-либо эдакое ОЧЕНЬ сложно. Особенно, если дело касается начальства.
Есть, гермозатвор поехал вверх. Теперь переодеться, быстро, быстро! В парадную ДБшную форму, отчего-то так и приклеившуюся к нашему взводу. Есть, готово. Теперь винтовка. Всё, можно бежать. Бежать, бежать и ещё раз бежать! Как можно скорее! Пока информация о нарушении не ушла выше. Пока у сеньоры Ортеги не возникло мысли завершить развод, передав дело о моей неявке дисциплинарной комиссии, со всеми вытекающими последствиями. Вряд ли она это сделает, ей надо поставить меня на место лично, плевав на всё, но мало ли…
…Я опасался напрасно, Капитошка всё же решила устроить цирк, несмотря на то, что с момента начала развода прошло почти двадцать минут. Все девчонки, кроме тех, кто меняет охрану дворца, стояли на Плацу буквой «П» и ждали. То есть, юридически развод не окончен, и мое опоздание – всего лишь опоздание, а не неявка. Я мельком глянул на хронотабло – девять восемнадцать. Неплохо управился!
– О, а вот, наконец, и Чико, наш Малыш! – злорадно усмехнулась капитан Ортега и указала мне на место перед строем. Я молча встал куда указано, обернулся кругом, лицом к девчонкам линии основания плаца, отметив, что за моей спиной две наказующие уже приготовили раму, а одна из них держит в руках плетку. Быстрая, стерва! Уже и наказующих подключила! Рядом же со мной стояла девочка из молодых, только прошлым летом получившая погоны и статус ангелочка. Ещё одна опоздавшая, но, естественно, не настолько, насколько я. её накажут, но чисто символически – основное внимание будет приковано ко мне, и она это понимала. И даже смотрела с неким сочувствием, что бесило. За собой смотри, родная! За собой!
– Смир-рно! – рявкнула Капитошка. Я вытянулся.
– Итак, кадет Ангелито, ты можешь назвать нам причину того, что почтил нас своим присутствием в девять девятнадцать? – Она посмотрела на хронотабло одновременно со мной, когда я вбегал в помещение, и теперь злорадно ухмылялась.
– Опоздав на развод почти на двадцать минут?! При том, что система слежения, я проверила, не зафиксировала выполнение тобой утреннего разминочного комплекса?
Про разминочный комплекс я не нервничал – не она им заведует, в смысле, не оперативный дежурный. Это комплекс для штрафников, и контролируется он либо специально назначенными людьми, либо самой главой корпуса. А Мишель разрешила. Я же прохожу его только из-за статуса: в отличие от остальных, я только обучаюсь, а эта полоса программируется. Но в контексте событий, озвученное перед строем это звучало не очень.
– Я проспал, сеньора капитан-лейтенант! – гордо отрапортовал я. Абсолютно честно. Да, виноват, но никаких эмоций по этому поводу она не дождется.
– Интересно узнать, почему же ты проспал?
Поскольку вопрос был задан не в явной форме, я предпочел помолчать. Она же, решив сыграть на публику, усмехнулась и обернулась к строю.
– Девочки, я понимаю, что пользовать нашего мальчика не запрещено. У нас достаточно лояльный устав в плане межличностных взаимоотношений, а переделывать его из-за одного единственного мальчика никто не будет. Но мне интересно, почему та шлюха, что пользовала его всю ночь, не разбудила к разводу? Это что, такая благотворительность? Дать бедному заморышу поспать подольше? Или забота, любовь? – Она сделала паузу.
– А может, подстава?
Ответом ей стало ошарашенное молчание – такого поворота не ждали. Не от прямолинейной, как центральная аллея туристической зоны, Капитошки. Девочки начали рассматривать друг друга, во все глаза, причем как представителей своих, так и чужих взводов, на всех без исключения лицах проступил один-единственный вопрос: «Кто?» Все просто лучились от интереса, и я дам руку на отсечения, ближайшие пару дней в кубрике это станет темой для пересудов номер один. Ай-да сеньора Ортега! Не ждал! И что прискорбнеё всего, после того, как я сам себя подставил, шансов докопаться до истины у девочек предостаточно.
Мои девчонки так же смотрели ошарашено, особенно Роза. Кассандра стояла задумчивая, Мия и Гюльзар были удивлены, но скорее за компанию со всеми, и лишь Паула покровительственно улыбалась. Смотрела с усмешкой, как бы говоря: «Ханито, ну ты красавчик! Так держать! Давно пора!» И я ещё раз убедился, что несмотря на её выходки, она в этом гадюшнике по духу мне ближе всех.
Тем временем Капитошка, довольная эффектом, обернулась ко мне.
– Видишь, Хуанито, молчат.
– Рот её растянулся в покровительственной усмешке.
– Они все явились вовремя, даже вот эта, - кивок на стоящую рядом.
– Так что думай в следующий раз, с кем трахаешься. Враз подставят.
Терпеть нравоучения Капитошки? Я готов был провалиться под землю! Лучше б в морду дала, честное слово! Но именно этого она и добивалась, и заслуженно торжествовала.
– За опоздание на развод без уважительной причины, - продолжила она казенным голосом, - тебе назначается двадцать ударов плетью. Наказание приводится в исполнение немедленно, в назидание остальным.
Ну, хоть это ожидаемо – я даже бровью не повел. Двадцать ударов это максимум, который она имеет право мне назначить, как дежурный офицер проштрафившемуся кадету, не передавая дело по инстанции выше. Выше – да, дисциплинарная комиссия минимум из трех человек, там всё серьезно, и двадцатью ударами не отделаюсь, но тогда меня накажут ОНИ, а не она. Именно поэтому сеньора Ортега и тянула с разводом – поквитаться лично. Ну, да ладно – заслужил – получу, где наша не пропадала…
Не удовольствовавшись моей кислой реакцией на произнесенное, Капитошка решила добить. Подошла ближе и прошептала ещё раз, еле слышно:
– Я серьезно говорю, Шимановский! Выбирай себе подруг аккуратнеё!..
– Разберусь без вас, сеньора Ортега! – так же еле слышно прошептал я.
Она вновь оскалилась и кивнула наказующим, которые, взяв меня под руки, повели к раме. Вокруг по-прежнему царила тишина.
Но когда меня уже приковали, а тросы, удерживающие руки, натянулись, ситуация на Плацу вдруг резко изменилась, а Плац, вроде как зашушукавшийся, снова затих. В помещение вошла Мишель.
Я сразу перевел на неё взгляд: растрепанная, без косметики, под глазами круги. Все всегда привыкли видеть её строгой, подтянутой, с иголочки, и то, что она явилась на развод в таком виде, свидетельствовало о многом. Любой другой местной сеньоре такой финт был бы простителен, но у Мишель сложился определенный образ, имидж, и она не могла нарушить его просто так. Я прочел по лицам девчонок, что теперь это станет темой номер два – выяснить, почему аккуратистка сеньора Тьерри позволила себе подобное. И почему от неё не веет за три километра хищницей, строгой-престрогой, готовой удавить всех, кто скажет или посмотрит не так, как нужно, как веет обычно.
Я, как человек, знающий ответы на все эти вопросы, попытался провалиться сквозь землю. Но мало того, что земля не проваливалась, так я ещё и был для верности прикован браслетами к раме для наказаний, не мог даже шелохнуться. Хотя по глазам Мишель, медленно приблизившейся и одарившей пронзающим взглядом, понял, что самоубийство в данный момент было бы оптимальным выходом.
– Что здесь происходит? – спросила она. Тихо-тихо, не повышая голоса. Даже тональность её была какой-то расслабленной. На первый взгляд, конечно, за ней чувствовалась сталь, но все-таки было понятно, что это не та же самая боевая стерва, которую все привыкли видеть.