Телохранитель её величества. Противостояние
Шрифт:
Мишель покоробило, но она промолчала.
– Первый мальчик за сто лет – по-моему, это уже легенда, - продолжил Хан Соло.
– Да ещё на таких условиях.
Я скупо пожал плечами – мне не была интересна эта дискуссия. Видно, он это понял и перевел тему.
– Ну и как тебе здесь? Сильно обижают?
Я только раскрыл рот, как Мишель произнесла в сердцах:
– Его обидишь!
Произнесено это было без иронии и ехидства, и я понял, что мои акции не так уж низки, как я себе представлял. Что придало уверенности в себе.
– А я слышал, с недавнего времени у него некоторые проблемы… - прищурился его превосходительство.
Я про себя выругался. Судя по лицу, Мишель тоже.
– Думаю, это решаемо, - усмехнулась она. – У всех нас есть проблемы, всегда. На каждом этапе жизни. И на каждом этапе они совершенно разные.
– С этим трудно спорить, моя милая Красавица! – Сеньор Козлов сделал намек на поклон, как бы признавая точку зрения оппонента.
– У меня для тебя есть подарок, - вновь обернулся ко мне. – Небольшой презент. Как знак дружбы и расположения в отношении живой легенды. Даниела! – прикрикнул он, обернувшись.
К нему тут же подошла стоящая сзади деваха тридцати лет в форме, но без доспехов, с небольшим кожаным чемоданчиком в руках. Сеньор забрал чемоданчик и ловким движением открыл. Вновь перевел глаза на меня и достал первую из книг.
– Это тебе посмеяться. Какой видели Венеру наши предки… НАШИ предки, - выразительно подчеркнул он, чтобы я понял, о чем речь. – Довольно забавно, но написано хорошо. – И протянул книгу мне.
Я взял её и прочел на чистом русском выдавленное на выгоревшем серо-зеленом пластике черными витиеватыми буквами название: «Страна багровых туч».
– А эта вещь посерьезнеё. – Сеньор Козлов достал и протянул следующую книгу. – Это чтобы мозги не атрофировались, жиром не заплыли. Здесь это не долго.
Мишель скривилась, но от комментария воздержалась. Я же внимательно осмотрел такую же серо-зеленую обложку – книги явно из одной серии. Причем старинной, подобный пластик для книг использовали более ста пятидесяти лет назад.
– Коллекционное издание, – усмехнулся его превосходительство, видя мою реакцию. – Там в одной дарственная надпись была, но я не знаю ни кто её написал, ни кому. Так что извини за порчу. – Он выдавил очередную улыбку.
– Они из России? – не удержался и спросил я. Сеньор Козлов кивнул.
– Да. Мои люди приобрели всю серию с аукциона. Так что это хорошие книги, Хуан. Стоящие. Ты ведь любишь фантастику, неправда ли?
– Его глаза засмеялись.
А что я хотел? Никогда не делал секретов из своих вкусов, раскопать их ищейкам самого его превосходительства наверняка было не сложно.
– Люблю, - согласился я.
– Ну, вот и хорошо. Тогда бывай, до встречи! И удачи тебе – с этими… - Он противно скривился, поведя лицом вокруг.
– С ними она тебе понадобится.
Затем развернулся, и, не подав руки, пошел назад. Вся «свита», включая Мишель, повернулась следом, Златоволосая лишь сделала незаметный знак бровями кому-то сзади меня.
И тут, все-таки чувствуя себя уязвленным за подвал Кампосов, я решил выпендриться, взбрыкнуть. Ну, чтобы не дать этому человеку выглядеть передо мной в собственных глазах неким благодетелем, показать, что я его таковым не считаю.
– Сеньор! – громко воскликнул я. Он обернулся. – Сеньор, как там поживает Чубакка?
Удивление на лице его превосходительства сменилось непониманием, потом изумлением, потом… Потом пониманием. Лица же окружающих удивленно вытянулись, а ангелочки его группы даже раскрыли рты от изумления.
– Кто-кто? – на всякий случай переспросил он, хотя в этом не было необходимости.
– Чубакка, - повторился я. – Чуви. Ваш механик.
Тишина в тоннеле зазвенела. Молчали все. Пять секунд. Десять. Наконец, прорвало – его превосходительство засмеялся, и не смеялся так он, видимо, очень давно.
Окружающие облегченно выдохнули, включая саму Мишель, одними глазами показавшую мне нечто, означающее: «Хуан! Ты у меня допляшешься!» Но мне было плевать, я сделал, что хотел, и все, кому надо, это поняли.
– У Чубакки всё хорошо, - выдавил, наконец, сеньор Козлов. – А ты парень с юмором, как погляжу. – И посмотрел на меня другими глазами, совсем иными. В них было гораздо меньше злобы и гораздо больше уважения. – Ладно, бывай, юморист.
Руку он так и не протянул, но хотя бы махнул ею. Затем вновь развернулся и направился назад, к шлюзу, а может ещё куда-то по им с Мишель одним ведомым делам. Я же опустил глаза на подаренные книги. Они стоили на рынке сумасшедшие деньги, но такие люди, как его превосходительство не обращают внимание на стоимость в денежном исчислении; чтобы оценить этот подарок необходимо было абстрагироваться от его ценности в империалах. Вопрос, что всё это может означать, набирал в моей голове оборот за оборотом, и я чувствовал, что вряд ли смогу ближайшее время на него ответить. А ещё сеньора Гарсия с этим долбанным «сливом». А ещё королева, которая неизвестно что от меня хочет…
От перегрева головного мозга спасла наказующая, подошедшая из-за спины и вытащившая книги из моей руки латной рукавицей.
– Погоди, вначале их проверят.
Видимо, именно ей маякнула Мишель перед уходом, понял я, и без пререканий выпустил книги из рук. Вряд ли они отравлены, или в них есть что-то смертельное, но слишком уж неприязненно его превосходительство смотрел на ангелочков.
– Да, разумеется. – Я вздохнул и тоже побрел, но в сторону своей каюты.
– Сразу руки помой! – донеслось мне вслед. – На всякий случай.
– Так точно, сеньора, – обернулся и вытянулся я. После чего неспешно продолжил свой путь. Неспешно, ибо слишком много вещей требовалось обдумать.
Потому, что вторую из подаренных книг я читал. Как человек, считавший себя русским, и как любитель классической фантастики одновременно. Это был роман, заставляющий не просто думать, а думать так, что извилины, буде единовременно превратить их в металлические стружки, до единой вылезут наружу. Глобальная социальная книга, оставляющая после себя больше вопросов, чем ответов. «Трудно быть богом» авторов с труднопроизносимым именем «Стругацкие». И получил я её от человека, находящегося у руля огромной планеты…