Телохранитель. Мы под запретом
Шрифт:
Света извивается в моих руках, тяжело дыша, а я сползаю губами на грудь, скрытую под плотной тканью платья. Скатываюсь в ложбинку, ныряя языком между грудей по сладкой коже, впечатывая навсегда божественный вкус всех участков тела. Вбираю в себя, впечатываю, зарываюсь поглубже.
Сдавленный хрип в тишине автомобиля звучит громко, ударяя по барабанным перепонкам молотом о наковальню, меня трусит, в голове словно перфоратор работает, оглушая от всего, концентрируясь при этом только на одной точке.
Мне нервы рвет на мелкие части простое осознание, что она в моих руках, отвечает, прижимается сильнее,
Нахер. Все нахер! Пальцы цепляются в скрытую змейку, в одно мгновение расстегивают ее, и черная ткань скатывается плавной волной по плечам, рукам, оголяя аккуратную грудь без лифа и яркие спелые вишни сосков. Вау.
От неожиданности меня кидает в разные стороны, руки резковатыми движениями тянутся к груди, наконец-то сминая бугорки пальцами. Света с утробным стоном запрокидывает голову и являет мне пульсирую жилку на шее, в которую я моментально впиваюсь, проводя по ней языком сверху вниз, уползая еще ниже, прямо к груди, жалю поцелуями, вгрызаясь жадными укусами. Языком обвожу ореолы, выдыхая прямо в покрытую мурашками кожу.
Это до пиздецов приятно, на грани боли, потому что в штанах все давно дымится. И будь на месте Светы другая, я бы трахнул ее прямо в машине без всяких воплей совести, продирающих грудную в кровь, но вместо этого рычу, упираясь горящим лбом в грудь. Мне сейчас просто надо дать пощечину.
—Ударь меня. Оттолкни, скажи «нет», Света, — злобно бросаю ей, сильнее притягивая за лопатки дрожащую фигурку к себе. Ну же, маленькая, давай!
А вместо этого ладошки касаются макушки, выводя невидимые узоры на коже, перебирают волосы. Наклон. Она нежно целует меня, раскрывая объятия, которые я воспринимаю как приглашение к битком заставленному столу с яствами.
Меня плющит и раздирает в разные стороны, пока я скрупулезно рассматриваю ее подрагивающее от смущенной улыбки личико.
**************
Упираюсь лицом в ее пылающую щеку и дышу так тяжело, будто бы мне на грудь падает бетонная плита. Света в ответ дышит так же, обжигая меня собой еще больше, буквально уничтожая последние ростки адекватного мышления, что могли еще быть во мне. Топчет она из с особым удовольствием.
Смотреть на нее даже сложно, не говоря уже о большем. Пульсирующая жилка действует на меня как гипноз на приеме у психолога, снова тянусь к ней и веду языком, сильнее притягивая малышку за бедра к себе. Пухлая грудь упирается в меня, лишая всех сомнений насчет размеров, форм и даже упругости — теперь я в курсе всего, в курсе запаха, в курсе ощущений от прикосновений, осталось только оголить полностью и сдохнуть в муках.
Сжимаю в руках и втрамбовываю в себя Светлячка, чтобы ни сантиметра более не осталось, только вся целиком рядом со мной.
—Женечка, только не надо меня отталкивать, — умоляет меня, обхватив лицо ладошками, и это действует как чертов удар под дых. Сносит мне башню окончательно, я снова впиваюсь в распахнутые губы со вкусом спелых ягод, измываюсь над ними, как только могу, отчетливо осознавая переход на новый уровень.
Старые рубежи давно пройдены, стены сломаны и запрета для меня не существует — закончился в изящной линии шеи, которую я нагло целую и кусаю,
Мне надо больше. Мне мало.
Не в состоянии от нее отказаться. Режь меня, ломай меня, сжигай живьем, мне все равно. Не оторвусь и не откажусь, пусть хоть небо на голову падает, расплющивая меня во все стороны.
Света ерзает на мне, и это лишает рассудка. Но вместо того, чтобы скинуть ее с бедер, я приподнимаю и резко опускаю на себя, откидывая голову назад. Еще пару раз так сделать, и я спущу все в штаны, может хоть так дотерплю гребанных полчаса до первого пункта остановки. Черт. Черт. Черт!
Взрывной волной меня откидывает то назад, то вперед, пока Света целует меня и нежно водит по лицу ладошками, что дарят мне неземное наслаждение.
Зрение плывет, концентрируясь при этом только на манящей фигуре, чье платье давно уже беспардонно задралось. Опустив взгляд вниз, я начинаю рычать, потому что это, сука, чулки с широкой резинкой, плотно прилегающей к светлой коже моей девочки.
Блять, она меня добьет сегодня, да?
Пальцами накрываю ажурную ткань, представляя, как бы я сейчас поднял ткань выше, чтобы увидеть больше. Но я не смею, все еще вибрируя от касаний Светы, все еще пьяный от ее запаха, от ее позы верхом на мне, от нее целиком и полностью.
Меня пришибает от взглядов, бросаемых в мою сторону, ведет от жарких поцелуев, которые обязательно должны превратиться во что-то большое.
Но я нарочно луплю себя по рукам, стоит им подняться выше, ведь как у каждого у меня тоже имеется точка невозврата, та черта, переступив которую я остановиться больше не смогу. А этого допустить нельзя, ведь Света не просто девка из клуба, она моя девочка, и она не заслуживает вот так…как…девка в машине с кем-то там.
—Первый раз, — шепчу ей в губы, не прерывая зрительного контакта. Света тушуется, прикрыв глаза, а когда поднимает, мне хочется сдохнуть.
Она вообще может не говорить, я это знал с самого начала, и даже когда думал сомневаться, испытывал жгучую злость и адскую ревность, ведь кто-то у нее будет первым, кто-то будет же! Я пытался свыкнуться с этим, отодвигая возможные вариации на тему «а если уже был?». Мысленно надеялся, что не было.
А теперь бьюсь в радостных конвульсиях, чуть ли не дрожа от восторга, ведь я у нее…первый.
—И последний, — спокойно отвечает она, снова целуя, отчего я улетаю в нереальность, но все-таки впиваюсь руками в узкую талию, удерживая Светлячка на месте. Надо успокоиться, подумать о чем-то отстраненном, не связанном с ней, чтобы не накинуться на девчонку как животное.
—Не в машине, малыш, — хриплю, боясь глаза открыть. Пока она на мне в такой позе подобные финты опасны. —Я не настолько аморальный ублюдок. Пожалуйста, — теперь умоляю я, и мне очень нужно благоразумие этой малышки. Нужнее воздуха.
Света замирает и осторожно проводит ладошками по плечам.
—Жень, я не смогу встать сама, помоги, — тихо смеется, запутавшись в моих ногах, своих туфлях. Задержав дыхание, быстро поднимаю малышку вверх и перетягиваю обратно на пассажирское. Разрывает ощущение, что мне одно легкое сейчас вырезали, аж дышать трудно.