Телохранитель
Шрифт:
Я встала, потянулась и подошла к берегу. Нашла плоский камень и пустила по воде, считая, сколько раз он подскочит. Пять раз, неплохой результат. Давид тоже поднялся, и мы двинулись в сторону кемпинга. В моей корзине болталось всего несколько грибов, и я не представляла, что с ними делать. Давид спросил о моей выдуманной подруге, пришлось срочно сочинять историю о девушке по имени Реетта, с которой мы якобы служили в армии и потом учились в Америке. Я даже придумала ей мужа Матти, про которого знала только то, что сегодня он отправился ловить рыбу.
— А ты женат? — решила-таки спросить я.
— Нет. И детей тоже нет, хотя однажды чуть было не завел.
— Как это?
— Семь лет назад я довольно долго жил с одной женщиной. Ее звали Гинтаре, литовка по национальности. Нам было хорошо вместе, но спустя какое-то время меня стала
Давид рассказал, что однажды, когда они занимались любовью, Гинтаре тайком порвала ногтем презерватив. А может, он был бракованный. В общем, она сказала, что беременна. Он просил ее больше не принимать препараты, но она лишь рассмеялась ему в лицо. «Послушай, у меня было столько мужчин, — сказала она тогда. — Я вовсе не уверена, что это твой ребенок».
— Знаешь, я чуть не ударил ее тогда. Не из-за того, что она такая шлюха, а из-за ребенка. Я не хотел ее, но мысль о том, что у меня будет малыш, казалась такой… теплой, что ли… В принципе, и брак с Гинтаре вполне укладывался в наши семейные традиции, у нас многие женились на чужестранках. А спустя три месяца она заявила, что сделала аборт. Я читал записи врача в больнице. Там указано, что пациентка не знает, кто является отцом ребенка. Я несколько лет переживал из-за этого. Гинтаре стала принимать более тяжелые препараты. Последний раз я видел свою подругу, когда она сидела в гостинице и ждала дилера, у которого покупала эту отраву. Девушка все еще была красива, но я понимал, что этой красоте осталось недолго.
Наконец-то у меня появился повод взять Давида за руку и нежно сжать ее, выражая горячее сочувствие. Так, держась за руки, мы и дошли до гостиницы. И лишь там я слегка отодвинулась: не хотела, чтобы Хелена увидела нас вместе.
— Проголодалась? — спросил Давид. — Хозяйка сказала, что покормит нас после участников семинара, около восьми. Но у меня есть в номере бутылка виски, фрукты и сыр. Пойдем?
Я согласилась. Номер находился в середине коридора, по обе стороны были соседи. Вряд ли в таких зданиях надежная звукоизоляция, поэтому хорошо, что сейчас там никого нет. Сняв куртку и обувь, я села на кровать. Казалось, Давид заполняет тесный номер целиком. Я задержала дыхание, рассматривая стоящего напротив мужчину. У него были крупные руки с длинными красивыми пальцами. Интересно, как они умеют ласкать? Давид открыл бутылку, наполнил стаканы и, усевшись на пуф у туалетного столика, протянул мне один. Мы сидели так близко, что наши колени почти соприкасались. Я выпрямилась и придвинула ноги еще ближе к нему. Осторожно попробовала виски. Интересно, он тоже ощущает мой запах? И вообще, о чем он сейчас думает? Ведь ни одна женщина не пойдет с мужчиной в гостиницу просто поболтать, каждому ясно, что за этим последует. Может, если я сама сейчас обниму и поцелую его, он все поймет и дальше возьмет инициативу в свои руки?
Поставив стакан на тумбочку, я искоса взглянула на Давида, пытаясь понять, чего же он ждет. Ну, целуй же меня скорее! Наконец он, словно прочитав мои мысли, обнял меня за плечи и прижал к себе. От него пахло настоящим мужчиной, и у меня закружилась голова. Он жадно прижимался губами к моим губам, я гладила его спину, ощущая под ладонью живое тепло тела. Открыла глаза и увидела прямо перед собой лицо Давида. В его взгляде больше не было вопроса, он поднялся со стула и, расстегивая рубашку, уверенно взял меня за плечи, укладывая в кровать. Мужские руки скользнули мне за пояс брюк, расстегнули ремень, молнию, губы ни на секунду не отрывались от моего рта, он был так близко, что я уже не могла разобрать, какого цвета у него глаза. Я стянула с себя рубашку и помогла Давиду освободиться от его черного поло, под которым показалась гладкая белая кожа. Мелькнула мысль: «А волосы на груди он тоже бреет?» И тут же пропала — я занялась подробным исследованием его живота и того, что ниже… Он расстегнул мой лифчик, у меня больше не было сил сдерживаться. Я хотела его немедленно, сию секунду, безо всяких предварительных ласк. Камуфляжные брюки упали на пол, рука Давида быстро скользнула в нагрудный карман упавшей куртки. Он вытащил презерватив и надел его за мгновение до
14
Разбудило меня сильное чувство голода. Я осторожно лизнула соленое от пота плечо Давида, но поняла, что этого явно мало и требуется хороший кусок мяса. До ужина было еще далеко, и я тихонько толкнула в бок лежащего рядом мужчину:
— Ты что-то говорил про сыр и фрукты. И, собственно, пригласил меня их отведать.
— Так вот, оказывается, зачем ты пришла! — усмехнулся Давид. — Я так и знал…
Он поднялся, поцеловав меня в щеку, весело взглянул на кучу одежды и, подняв с пола камуфляжные штаны, быстро натянул их прямо на голое тело. Затем исчез за дверью, но быстро вернулся с подносом, на котором лежал завернутый в бумагу сыр, кексы и немного фруктов.
Сыр и фрукты были только из холодильника, и у меня заломило зубы. Но это было не важно. Я завернулась в покрывало, Давид тоже не счел необходимым надеть еще что-нибудь. Я накинулась на сыр и яблоки, словно меня пару лет не кормили. Давид поинтересовался, налить ли мне еще виски или стоит спросить у хозяйки бутылку красного вина. Меня вполне устроил бы и стакан обычной воды, но приятно было посмотреть, как Давид разливает по бокалам ароматный виски темно-янтарного цвета. За окном виднелся сумрачный лес, над ним полоска ярко-синего неба, на ближайшей березе, разрабатывая план перелета в теплые края, чирикала стая птиц.
Корзина с грибами стояла в углу, но нам было не до нее. Я раздобыла кое-что получше. Давид с явным удовольствием жевал сыр, я уложила его и принялась кормить виноградом. Опустив палец в бокал с виски, я проводила им по его губам, позволяя облизывать с моих рук душистый напиток. На левой груди виднелись следы зубов Давида, он отметил меня своим клеймом.
— У тебя выходной, надеюсь, ты никуда не спешишь? — спросил он. — Может, останешься на ночь?
— Хорошо.
Однако ведь Хелена так и не позвонила мне, а значит, стоит самой проверить ситуацию. Я не знала, в каком номере она остановилась. Хуже всего, если в соседнем. Датчик слежения показывал лишь, что она находится где-то поблизости.
— И кого же ты сейчас охраняешь? — поинтересовался Давид, нежно проводя рукой по моему плечу. — Ого, какие у тебя мышцы! Не хотел бы я оказаться твоим противником!
К счастью, мне не пришлось демонстрировать ему приемы дзюдо. Я подозревала, что он также владеет каким-нибудь видом единоборств.
— Одну женщину — депутата парламента. Хотя, возможно, помощь ей больше не понадобится. Я уже успела показать ее бывшему мужу…
Я хотела сказать, «где раки зимуют», но поняла, что не знаю, как это будет по-шведски. Поэтому я ограничилась словами «как надо себя вести». Общаясь с Давидом, я иногда переходила на финский язык: он учился в школе в Таммисаари, так что никак не мог обойтись без изучения финского, хотя большинство жителей там говорят по-шведски.
И тут меня осенила другая мысль. А может, он просто притворяется, будто не знает финского, чтобы слушать, о чем говорят вокруг?
Давид больше не спрашивал меня о работе. С улицы доносились детские голоса и смех, кто-то крикнул: «Скорее беги сюда, Карита! Здесь на полянке растут цветы!» Я присела к туалетному столику и взглянула на себя в зеркало. Там отражалась женщина с довольным и одновременно внимательным взглядом. И сама не поняла, как такое бывает… На столе лежала открытая мужская косметичка, а в ней дезодорант и туалетная вода той же марки, зубная щетка и тюбик пасты с русской надписью.