Телохранитель
Шрифт:
— Вот. Здесь ей два года. Дядя Яри ездил аж в Куопио, чтобы напечатать фото. Он боялся, что знакомые из фотомастерской нашей деревни могут что-то заподозрить, если он придет к ним с негативом.
— Какая красавица! Давай съездим как-нибудь на Сааремаа. Говорят, в последнее время в тех краях здорово увеличилось поголовье рысей. Все из-за того, конечно, что фермеры разводят там овец.
Я вспомнила фотографии Хелены, которые она сделала в отпуске на Сааремаа, и предложение Давида мне показалось очень заманчивым.
— Я вообще люблю острова, — продолжал Давид. — Сааремаа, Аланды, Корсика,
— А я была только пару раз на Аландских островах, да и то по службе. У Моники фон Херцен, у которой я работала до Аниты, были там друзья. Мой наставник в Куинсе, Майк Вирту, был наполовину ирландец. И это было заметно. В хорошем смысле, разумеется.
Вспомнились густая рыжая шевелюра и зеленые глаза Майка; обычно он говорил на американском английском, но, приняв пару бокалов «Гиннеса» легко переходил на ирландский диалект, понять который было совершенно невозможно.
— Обещаю, что когда-нибудь отвезу тебя на Корсику. Там очень красиво. Да, спасибо, очень вкусно, — по-английски ответил он подошедшей к столу хозяйке. — Будешь десерт?
Я бы не отказалась от сладенького, но того, что я хотела, в меню не было. Тем не менее за компанию с Давидом я решила полакомиться мороженым. Нам принесли обычный пломбир. Доев мороженое, Давид захлопнул крышку телефона, и я поняла, что так и не выяснила, какой там пин-код. А мне так хотелось узнать, кто же все-таки ему звонил. Одновременно я осознала, что вся моя шпионская затея не принесла никаких результатов. Единственное, я поняла, что как мужчина Давид Сталь находится в прекрасной форме.
Участники семинара, попарившись в сауне, неторопливо подтягивались в ресторан, чтобы пропустить перед сном рюмочку-другую. Завязалась дискуссия по вопросам энергетической политики страны. Мужчина с рыжими кудрями, красивым каскадом спускавшимися ему до плеч, утверждал с пеной у рта, что планы по строительству семи ядерных электростанций уже подписаны и партия зеленых бессильна этому противостоять. Многие были с ним не согласны. У меня не имелось твердой позиции по этому вопросу, но дядя Яри категорически возражал против подобных замыслов.
Давид повернулся ко мне и поцеловал в щеку, словно приглашая покинуть ресторан. Мы вышли на улицу и прогулялись до совершенно безлюдной танцплощадки. Там немного задержались, чтобы полюбоваться на звезды. В номере мы, не сговариваясь, скинули с себя одежду и упали на кровать, и снова я не могла понять, кто из нас начинает, а кто уже находится на пике удовольствия.
— Куда ты завтра собираешься? — спросила я томным голосом, надеясь узнать хоть что-то.
— Прости, не могу сейчас ничего рассказать. Заказчики стараются не иметь дела с болтливыми консультантами. Ты же и сама это знаешь. Хилья…
И он замолчал. В кровати мы вообще говорили мало, там слова не нужны и вполне можно обойтись охами и вздохами. Давид прижался губами к моему рту и не отрывался, пока не кончил. Я не умею плакать от радости, мне всегда казалось, что это удел героинь из мыльных опер. Но сейчас меня трясло, и я на самом деле не могла сдержать слез.
— Хочешь, я расскажу тебе сказку? — спросил Давид.
— Сказку?
— Да. Жили-были принц и принцесса, ты же знаешь, так все
Давид умолк и склонил голову мне на грудь. Из коридора доносились смех и разговоры, кто-то громко пожелал спокойной ночи. Давид поднял голову и продолжил свой рассказ, я видела, как блестят в темноте его глаза.
— А принцу приходилось сражаться, как положено всем принцам. Известно, что любой принц должен решить три задачи и выдержать три испытания, чтобы получить свою принцессу. К тому же он знал, что она тоже не останется спокойно сидеть в хрустальном замке, а придет и поможет ему, как сестры помогают в сказках своим заколдованным братьям и освобождают их из чертогов Снежной королевы. Но этот принц должен был сам воевать на своей войне. И все же одна мысль не давала покоя: если однажды ему станет плохо, придет ли принцесса на помощь?
— Придет! — не задумавшись, ответила я.
— А затем они уехали жить на пустынный остров, например в горную деревушку на Корсике, сняли там свои короны и тут же забыли о том, что являются особами королевской крови и несут на плечах груз ответственности за дела целых государств. Они жили долго и счастливо и умерли в один день. Сказки всегда так кончаются.
Я задремала на плече у Давида, убаюканная его рассказом, дыханием, теплом его тела. В какой-то момент я проснулась, сходила в туалет, почистила зубы. Было тихо, лишь за окном в кронах деревьев шумел ветер. Возвращаясь в номер, я думала, можно ли оставить Давиду свой номер телефона. Потом вспомнила: я же показала ему фотографию Фриды. Телефон, по сравнению с этим, был сущей мелочью.
Около семи из коридора послышался шум и хлопанье дверьми. Я проснулась. Давид еще спал, во сне черты его лица смягчились, и теперь было нетрудно представить его мальчиком: как он лазил по деревьям, ходил под парусом или играл в футбол. Я вдруг подумала, что сейчас удобный момент влезть в его вещи и попытаться еще что-нибудь выяснить. Он сказал, что должен выехать до девяти, но при этом я не видела, чтобы он ставил будильник. Но стоило мне осторожно подняться, как он тут же открыл глаза.
— Хилья… Я уж испугался, что ты мне просто приснилась.
И нас снова кинуло в объятия друг другу. Целуя Давида, я подумала, что неизвестно, когда мы будем вместе в следующий раз, да и будем ли вообще? Все произошло быстро и немного наспех, но все равно было восхитительно. Мы вместе спустились на завтрак. Внизу никого не было, хозяйка сказала, что зеленые решили перенести семинар из помещения на танцплощадку. Я не удивилась: стояла солнечная погода, и, хотя уже веяло осенью, было по-летнему тепло и хотелось провести последние ясные деньки на свежем воздухе. Погода не соответствовала времени года, мысли в голове мешались, сердце стучало через раз. Все было как-то не так…