Телохранитель
Шрифт:
— Четвертый час. Я же говорю, папа уже приехал.
Да, здорово он разоспался!
Ри смотрела весело и выжидательно, от нее пахло свежестью и чем-то очень знакомым, запомнившимся еще с детства, с тех времен, когда она подкрадывалась сзади и закрывала ему глаза теплыми ладошками: «Угадай, кто?!»
С мимолетным сожалением Рэй отпихнул ее.
— Ладно, пусти — мне надо вставать!
Она встала, отошла к окну и постучала по батарее.
— Учти — моя комната как раз над этой! Помнишь?!
Еще бы ему не помнить, сколько они в свое время перестукивались! Была разработана целая система сигналов, обозначавших от «Приходи скорее» и «Через четверть часа жду в холле» до «Не мешай, освобожусь — постучу».
Словно в ответ на его мысли, в дверь постучали.
— Avanti![5] — обернулась Ри.
Вошла горничная, сказала с сильным акцентом:
— Господин посол просит мистера Логана придти к нему в кабинет.
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Я хочу, чтобы ты прочел вот это.
На миг Рэя охватило чувство «дежа вю» — когда-то, давным-давно, в похожем кабинете сенатор Рамсфорд обратился к нему с теми же словами и протянул ту же самую газетную статью с заголовком «Трагедия в семье сенатора» и фотографией Мэй-Линн.
Но на сей раз это была ее ксерокопия, сильно уменьшенная, и ниже, на свободном поле, три строчки: «Если вы не хотите, чтобы это повторилось, подготовьте миллион евро мелкими купюрами и ждите объявления о пропаже гималайской кошки в пятничном «Вечернем курьере». Никакой полиции!» Похоже, слова были вырезаны из газеты и наклеены на бумажный лист, после чего отксерокопированы.
— Это письмо пришло в посольство два месяца назад, — сказал Рамсфорд. — На конверте было напечатано «Послу Рамсфорду лично». Как и все адресованные мне письма, его вскрыла моя секретарша и тут же позвонила в отдел безопасности посольства. Те, совместно с ФБР и итальянской полицией, попытались установить отправителя — безрезультатно. В конце концов они пришли к выводу, что никакой серьезной угрозы за этим, скорее всего, не стоит и, возможно, автор — душевнобольной человек.
— Почему?
— Потому что если бы кто-то имел, как они выразились, серьезные намерения, то не стал бы посылать письмо через посольство, где вся поступающая почта попадает в секретариат, и прежде чем оно доберется до меня, его увидят по меньшей мере два-три человека. По их мнению, это была просто хулиганская выходка… Но второе письмо, спустя месяц, пришло уже не в посольство, а сюда, ко мне в резиденцию.
Такой же лист, такая же уменьшенная ксерокопия статьи, только на месте фотографии Мэй-Линн под заголовком фотография Ри. Волосы чуть растрепаны, улыбка на лице…
И опять внизу три строчки из вырезанных из газеты слов: «Я понимаю, что такую сумму быстро собрать непросто. Но судьба дочери в ваших руках. Ждите объявления в «Вечернем курьере».
Рэй снова взглянул на фотографию. В первый момент ее вид подействовал на него как удар под дых, но теперь он уже рассматривал ее, подмечая малейшие детали.
Похоже, Ри не подозревала, что ее снимают, и смотрела куда-то в сторону. На заднем плане виднелись еще люди.
— Это снято рядом с университетом, — словно прочитав его мысли, пояснил Рамсфорд. — Эксперты ФБР утверждают, что снимали с большого расстояния. И опять — стандартная бумага, стандартный конверт с напечатанным на принтере адресом, никаких отпечатков пальцев… Первое, что я сразу же сделал, это настоял на том, чтобы Мэрион никуда не ездила одна, а использовала для поездок машину посольства с шофером. Не хотел, чтобы она нервничала, поэтому наплел что-то про указание госдепа в связи с террористической угрозой в Европе, пообещал, что это всего на пару месяцев…
— А вы не думаете, — спросил Рэй то, что, в общем-то, напрашивалось само собой, — что для нее было бы лучше на какое-то время уехать в Штаты?
— Да, я думал об этом. Но… — Впервые в жизни Рэй увидел на лице Рамсфорда — этого сильного, всегда уверенного в себе человека что-то похожее на смущение. — Рэй, я не могу! Я просто сойду с ума, каждую минуту думая о том, как она там, что с ней. И кроме того, вдруг этот человек поедет вслед за ней? Здесь я имею возможность хоть как-то контролировать ситуацию, могу обеспечить ее надежной охраной. То есть… то есть я думал, что могу, — Рамсфорд вздохнул. — Но проблема в самой Мэрион. Она категорически отказывается от охраны, говорит, что лучше вообще бросит университет, чем будет ходить всюду, как, по ее словам, «какая-то долбанная первая леди»! Я попросил, чтобы двое сотрудников службы безопасности госдепа сопровождали ее, не бросаясь в глаза и держась на дистанции, но если она их замечает, то обижается, ссорится со мной, спорит. Она не понимает, не хочет понимать серьезности ситуации! Не далее как на прошлой неделе зашла в магазин, вышла через другой выход и исчезла на весь вечер. Как оказалось, ходила с подружками на дискотеку. И это уже не в первый раз!
— Вы не сказали ей?
— О чем?
— Об этих письмах, об угрозах?
— Нет. Не хотел ее пугать.
— Может, стоило? Чтобы она знала, что все это не просто так — может, тогда и вела бы себя по другому!
Но оказывается, и это было еще не все.
— Вот что я полупил в понедельник. — Перед Рэем лег третий лист. На этот раз — никаких статей и фотографий, только несколько строчек из вырезанных букв: «Надеюсь, деньги уже подготовлены? Ждите в ближайшее время объявления в «Вечернем курьере».
— Это письмо я обнаружил в собственном кабинете в посольстве, оно лежало в папке документов, доставленных мне для ознакомления, — пояснил Рамсфорд.
Рэй вскинул на него неверящие, встревоженные глаза.
— Да, — вздохнул сенатор. — Никто посторонний положить его туда не мог, только кто-то из сотрудников посольства. В ФБР уже празднуют победу: круг подозреваемых резко сузился, и если еще исключить тех, кто в отпуске, болен и так далее… Для меня же это значит, что преступником может оказаться любой, в том числе и кто-то из тех, кому поручено охранять Мэрион. Поэтому я и вызвал сюда тебя.
— Вы хотите, чтобы я ее охранял?
— Да. Мне нужен человек, не связанный с посольством. Кроме того, таким образом я убиваю сразу двух зайцев, — Рамсфорд чуть улыбнулся. — Хотя Мэрион отказывается от любой охраны, но против твоего общества едва ли станет возражать. А для всех окружающих — ко мне приехал сын в отпуск, сестра показывает ему Рим, знакомит с достопримечательностями. Ну, так ты согласен? Речь идет о полутора, максимум о двух месяцах.
Рэй пожал плечами — для него согласие было само собой разумеющимся.