Темная дикая ночь
Шрифт:
– Блин, – еле выдыхаю я, большим пальцем чувствуя, что телефон был поставлен на беззвучный режим с момента приезда из Сан-Диего. – Блин, блинский блин! – я забыла, что он звонил. И даже не прослушала его сообщения.
«Лола, это Бенни, перезвони».
«Лола, милая, я только что разговаривал с Эриком. Он ждет, когда ему пришлешь рукопись».
Мой редактор? Что?
«Привет, Лола, это Эрик. Набери мне. Как успехи с «Майским
– Дополнительное время? – вслух повторяю я. Водитель тут же смотрит на меня в зеркало заднего вида. А я трясущимися руками открываю приложение с календарем.
Я не могла перепутать сроки.
Просто не возможно, чтобы я перепутала сроки.
Ищу и быстро моргаю. Я вроде бы знаю о сроках по книге на следующей неделе – все время себе напоминаю, что пора доделать – но в календаре ничего нет. Прокручиваю вперед на одну неделю, две, три… Ничего. Пролистываю назад эту неделю, предыдущую. Тоже ничего.
Водитель подъезжает к офисам студии, и, рассеянно поблагодарив, я выхожу из машины. Руки становятся влажными от пота. Со страхом где-то в животе открываю календарь на две недели назад. С пометкой на среду там красуются слова:
Сдать «Майского Жука» Эрику.
Это было две недели назад.
У меня готово всего семнадцать панно для следующей книги, а срок сдачи был две недели назад. Теперь я понимаю, почему Эрик писал мне на почту, как обычно, перепроверяя. И теперь понятно, почему Бенни нервничал о книге, как о своей собственной. Никогда в жизни я не запарывала дедлайны – даже такие незначительные, как домашние задания по математике.
Я выбегаю из здания и хотя понимаю, что опаздываю на встречу с Остином и Лэнгдоном, но больше ждать не могу. Бенни на мой звонок не отвечает, и я оставляю ему бессвязное сообщение, истерически пытаясь объяснить произошедшее: что я внесла уведомление в календарь и почему-то запомнила, что это будет в марте, а не в феврале, и пусть он позвонит Эрику и все объяснит, и пожалуйста, пусть скажет, что мне нужно еще время, и я никогда больше о таком не попрошу, и все это полностью моя вина.
Приходит сообщение от Оливера: «Удачи сегодня!» – и моя паника возрастает в разы. Я понятия не имею, как собираюсь сегодня сосредоточиться хоть на чем-нибудь, зная, что так мощно облажалась.
– Доброе утро, Лолс! – окликает меня Остин откуда позади, и, оглянувшись, вижу, как он не спеша направляется со стороны многоуровневой парковки по соседству.
Он широко улыбается, и я бросаю телефон в сумку, все еще дрожа.
– Доброе утро.
Когда, приблизившись, он видит мое лицо – а я не сомневаюсь, что выгляжу бледной и тревожной – то хмурится и притворно сварливо смотрит на меня.
– Ты сегодня не выглядишь крутышкой, готовой надрать всем задницы.
– Просто я сейчас поняла, что пропустила…
Остину на самом деле плевать. Он уже проходит мимо, кивком показывая идти за ним.
Оттянув ворот блузки, чтоб хоть немного охладиться и успокоиться, я вслед за ним иду в здание. И черт бы побрал: на моей синей блузке подмышками уже проступили большие следы от пота. И они явно станут еще больше. Моим первым порывом было желание позвонить Оливеру и обо всем рассказать, после чего расслабиться, когда он спокойно уверит, что все нормально, и предложит вариант, как мне поступить.
– Лэнгдон скоро будет, – говорит мне Остин. – О чем ты говорила? Пропустила что-то?
– Ох, – отвечаю я, стараясь идти в ногу с его быстрыми шагами, пока мы идем к лифту. – Мне нужно было кое-что отослать редактору.
Я чувствую, как голова идет кругом, когда вытаскиваю телефон проверить, нет ли звонка от Бенни.
– Упс, нет-нет, никаких гаджетов! – говорит он и указательным пальцем нажимает на кнопку наверху моего телефона. – У нас сегодня миллион дел, – наклонившись ко мне, он добавляет: – И нет ничего более важного, верно?
***
Остин ведет меня в конференц-зал и вручает распечатанную копию сценария – как мне показалось на первый взгляд – а это значит, что у меня есть полчаса просмотреть его до приезда Лэнгдона.
– Он застрял в пробке, – говорит Остин, хмуро глядя в свой телефон.
– Я еще даже не читала…
– Не волнуйся, – мягко перебивает меня он. Обходит стол и садится рядом. То, как искренне он поморщился, говорит мне, что он знает, насколько все это для меня тяжело. Просто обычно трудно сказать, на моей ли он стороне. – У нас есть целый день на внимательное изучение. Клянусь, Лола, у тебя будет сколько угодно времени на работу с этим сценарием.
К тому моменту, как приезжает Лэнгдон, и мы втроем рассаживаемся вокруг стола, я исписала блокнот малопонятными и хаотичными заметками про первые сцены. Рукопись передо мной – одна из самых захватывающих вещей в моей жизни, но я не могу как следует погрузиться в процесс. Мое внимание перемещается с «Майского Жука» к Оливеру и обратно – то с облегчением, то с тревогой. Но Лэнгдон с Остином ориентируются в сценарии очень хорошо, так что даже без учета паники из-за дедлайна и одержимости Оливером, который не выходит у меня из головы, я чувствую себя так, будто пытаюсь догнать машину на дороге, когда стараюсь не потерять нить разговора.
Мне просто нужно сосредоточиться. И у меня не получится посмотреть, звонил ли мне Бенни или Эрик. Так что нужно просто пережить этот день.
Просто продержись день.
Просто продержись…
– Ну так что, Лола, – в мою усердную работу по сохранению спокойствия врывается Остин, кончиком ручки почесывая голову. В тихом зале хорошо слышен этот звук. Я провожу ладонями по голым рукам, задаваясь вопросом, зачем так сильно включили кондиционер. – Мы думали о первой сцене, – продолжает он. – Куинн вполне себе может возвращаться и из библиотеки, а не просыпаться у себя в постели.