Темная лошадка
Шрифт:
Но в Никитинке его уже ждал сам отец Лаврентий. Получив страшную весть, он сразу отправился к своему другу и волостному старосте.
– Отец Лаврентий, что происходит-то?
– Да пока сам не знаю, Ваня! Чёрный флаг в Пантелеевке вывесили. Я сразу мальчонку туда послал. Он вернулся, говорит, чума точно – Никифор сказал. Тринадцать человек в четырёх избах… Ертаульным сообщил и тебе вот… Ертаульные-то небось уже там. Что делать-то, Вань?
– Отче! Я сам к тебе за советом ехать собрался!
– Я же в чуме не был, не знаю, что и делать!
– Что,
– Смеёшься, ирод!
– Смеюсь, отче, но как-то плохо… Поедем-ка, отче к ертаульным в Пантелеевку. Из первых рук оно сподручнее новости узнавать.
Они сели вдвоём в телегу к священнику и поехали в соседнюю деревню. Сначала ехали в подавленном молчании, а потом Никитин не выдержал:
– Отец Лаврентий, а что в мире-то твориться? Войны с туркой не ждут? А то я всё лето в поле…
– Нет, Ваня, войны не ждут. Хотя вот рекрутские наборы в этом году снова объявили, может, к войне?
– Отче! – Никитин даже закашлялся, – Так в этом году и должны были возобновить!
– Ну, всё одно – подозрительно! Кабы войны не ждали, небось, ещё на год бы отменили! Такое же подспорье для людей!
– Ну, я, как отставной солдат, тебе скажу, отец Лаврентий, нельзя без служивого в государстве! Ежели войска мало будет, то тут и для супостата приманка и порядка нет!
Так за разговорами они доехали почти до Пантелеевки, где на пригорке их окликнул ертаульный:
– Стой! Кто такие? Карантин! Чума здесь!
– Служивый! – вступил бывший сержант, – Нам бы кого старшего увидеть! Я староста волостной, а это вот – священник!
– А! Понятно! Ждите! – солдат быстро достал из-за пазухи дудку и громко свистнул в неё. Минут через десять его окликнул невидимый для приехавших человек:
– Кузьма! Что там у тебя?
– Тут старшина местная прибыла, хочет с прапорщиком поговорить!
– К ручью пусть идут – там он!
– Знаете, где ручей? – спросил у старосты и священника солдат.
– А как же!
– Туда идите, прапорщик там. Только через ручей не переходить – карантин!
Офицер на самом деле был возле воды – он купался полуголый. Ертаульный был покрыт шрамами, на лице его красовался рубец от сабли, а на теле были заросшие колотые раны и следы от ожогов. Завидев гостей, он вышел на берег и принялся утираться:
– Кто такие? – крикнул он им.
– Местный волостной, да священник! Прибыли за инструкциями и новостями!
– А! Это хорошо! – офицер вытерся и накинул мундир, – Я прапорщик Ертаула Лущилин, командую карантином в Пантелеевке.
– Никитин Иван! Отец Лаврентий Толбаев!
– Так вот, здесь чума, сомнений нет! Я не первый раз такое вижу, даже без медиков могу разобраться. Мы тут пока только передовым отрядом. Завтра основные силы придут с докторами и монахами. Всю волость будем в карантин брать! Так что, помогайте!
– Что делать надо? – Никитин был очень мрачен.
– Ты, что, Иван, из солдат будешь?
– Отставной сержант Астраханского полка!
– Это хорошо, значит, дело знаешь! Карантин по волости объявляется. Пусть все в деревни вернуться и из домов не выходят. Заразу перенести нельзя! Пока никто не знает кто заражён, только время покажет!
– А как же работа?
– Императрица выделит споможествление! Голодать точно не будете!
Возвращались уже в темноте, молча.
Наутро приехали многочисленные подводы с палатками, котлами и людьми. Пантелеевку взяли в плотное кольцо почти два десятка ертаульных, ещё человек десять солдат и пятеро монахов начали ладить лагерь, трое иноков, доктор и младший лекарь отправились в деревню к Лущилину.
А в степи уже разворачивались кавалеристы. Передвижение между селениями было строго запрещено, да и так крестьяне, напуганные чумой, выполняли указание местных властей и сидели по домам, ожидая развития событий. Уже на следующий день по деревням пошли команды из лекарей и монахов, осматривая местных.
– Елизар! Ты ли это?
– Отец Памфилий! Давно не виделись! – неожиданная встреча старых знакомых обрадовала.
– Как ты, Елизар? Раны-то не беспокоят?
– Вашими молитвами, отче! Вот, прапорщиком стал! В дворяне вышел!
– Молодец! Всегда верил, что ты наверх выберешься! Потом ещё поговорим, господин прапорщик. Что здесь происходит? – Памфилий сразу же перешёл к делу.
– Чума у тринадцати местных крестьян мной определена, без сомнений. Первичные опросы показали, что зараза пришла по реке. Одна молодка вытащила из воды тюк с тряпьём. Заражены те, кто с ней общался и их семьи. По причине полевых работ чума дальше не разошлась. Пока…
– Ох, ты! Значит, мы с лекарем Вильямсом пойдём к больным, а доктор Мухин и отец Агапий, осмотрят остальных. Лущилин пристально взглянул на огромного одноглазого монаха, а тот кивнул ему как старому знакомому.
Через несколько часов подвели итоги – кроме тринадцати явно больных, заражены были ещё четверо, в том числе и маленькая дочка Гагариных. А к вечеру гонцы привезли и новую информацию – чума была ещё и в Нефёдовке. Хотя заражена была там всего одна семья, их в поле навещал сосед из Пантелеевки. Была надежда, что зараза не разбрелась по округе.
Райна бежала из Чёрного Города, сейчас поистине чёрного. Многие дома горели, мародёры, грабители и просто пьяные бродили по улицам. Винные склады никто толком не охранял, гарнизон приказов не получал и сидел в казармах, так что на улицах было очень опасно.
Женщина была в ужасе. Она собралась к золовке, спрятаться в крепком доме брата, но Ефросинья, ничего не объясняя, прислала ей с одним из капитанов Богдана маленького Ивайло. Тот передал, что в доме чума, ему сунули ребёнка, остро пахнущего уксусом, да мешочек с золотом и велели отвезти ей, с наказом бежать куда подальше. Страх заразиться был велик, но капитан был верен Богдану, а Райна слишком любила племянника.