Тёмная ночь
Шрифт:
– Знаю, - ответил Высик.
– Меня другое интересует. Откуда Кирзач может знать, что именно завтра, двадцать пятого августа, Марк Бернес будет академика Петренко?
– Так об этом же в газетах писали, - сообщил полковник.
– Месяца два-три назад. У Петренко юбилей приближается, шестьдесят лет. Вот он и рассказывал, в "Труде" и в "Комсомолке" это прошло, что в сам день рождения он хочет быть только на даче, среди ближайших друзей, а уж все официальные торжества, банкеты, прием в Кремле и получение ордена - это потом, в последующие дни. И сказал
Итак, изложил полковник то, что скрывал от Высика. Выходит, напряжение наверху достигло высшего предела.
– Словом, им известно время и место, - подытожил Высик.
– Тогда, тем более, завтра надо Кирзача ждать.
– Силенок подкинуть? – это был не вопрос, это был приказ, поданный в форме вопроса, и Высик отреагировал правильно.
– Обязательно. А уж рассредоточить, я их рассредоточу, с моим знанием местности. Расскажите, как Кирзач ушел?
– Значит, так дело было...
23
Кирзачу повезло несколько раз. Вначале - в Петушках, после того, как он оторвался от погони. В глухом проулке он наткнулся на местного пьяницу, спавшего блаженным сном, снял с него пиджак и надел вместо своего, порванного и окровавленного. Устроившись в укромном месте, в кустах за оврагом, он осмотрел рану и перевязал ее, перед тем, как надеть чужой пиджак. Пустяки, рана была неопасной.
Свой пиджак он закопал поглубже, переложив из него деньги и документы.
Потом он потопал в направлении Москвы, держась вдоль трассы, но на нее не выходя, пока не отмахал за придорожными деревьями километров пятнадцать. Электричка была ему заказана - на станции, небось, и легавые уже вовсю рыщут, и "свои". А уж то, что "свои" догадаются перекрыть автомобильную дорогу, если менты этого не сделают, почти наверняка можно было сказать. Уж на главном выезде из города будут дежурить, факт.
Почувствовав себя в относительной безопасности, Кирзач вышел на дорогу и стал голосовать. Тормознул водитель потрепанного грузовика.
– Куда, браток?
– До Орехово-Зуева.
Напрямую до Москвы Кирзач просить не решился. Лучше в несколько этапов добираться, так оно надежней и спокойней.
– Садись.
Кирзач забрался на место рядом с водителем, водитель тронул машину с места, спросил, улыбаясь:
– Загудел, что ли?
"Ну да, от меня ж до сих пор перегаром несет", сообразил Кирзач. А вслух он ответил:
– Ага, поехал шурина навестить, вот и... Боюсь, моя баба меня убьет. Я-то вчера обещал вернуться, поздней электричкой, а сам, видишь, когда возвращаюсь. Проснулся, похмелился на дорожку, и вперед. Главное, все мы просадили, до копейки, даже на билет не осталось. Если б тебя не словил, то прямо не знаю...
– Бывает...
– отозвался шофер.
– Да добрался бы, трасса оживленная, какая-нибудь попутка обязательно бы подобрала. В Орехово-Зуево где живешь?
– Неподалеку от станции. Ты высади меня, где удобней, дальше я уж сам добегу.
– Заметано.
Так они доехали до Орехово-Зуево, болтая о пустяках, а в Орехово-Зуево Кирзач перекантовался до начала шестого вечера - часа самых переполненных электричек, когда ни у какой милиции не хватит сил и средств проверять всех пассажиров, и, в тесноте, да не в обиде, доехал до Москвы. В Москве он сошел не на вокзале, а за остановку до вокзала, на "Серпе и Молоте" - почти на окраине, по тем временам. На окраинах меньше шерстят приезжающих, чем на центральных вокзалах.
Надо было решить, где провести ночь. Имелись на примете у Кирзача четыре надежных логова, но еще неизвестно, как его в этих логовах встретят. Может, и там охотники ждут. Снимать девку не хотелось, после предыдущего прокола. Снять комнату у какой-нибудь бабульки? Тоже опасно.
В конце концов, он прибился к троим мужикам, распивавшим в укромном уголке под деревьями неподалеку от ДК "Серп и Молот".
– Мужики! Где можно водки достать? Душа горит, а все ж закрыто... Я б и две бутылки поставил, деньги есть...
– Так с-час и сделаем, отстегивай!
– тут же откликнулась троица.
Буквально через полчаса они сидели на лавочке в глубине сквера, пили "сучок" и калякали за жизнь.
– А я, понимаешь, с женой поссорился, хлопнул дверью... Ну, и загулял, - объяснял Кирзач.
– Сам-то где живешь?
Кирзач прикинул, какой район назвать. "Жить" он должен не слишком далеко, не слишком близко - в окрестных кварталах, небось, мужики всех пропойц знают, можно и обжечься - и хоть основные улицы он должен знать в том месте, которое назовет.
– В Сокольниках я живу.
– В Сокольниках? Эк тебя занесло. Еще домой добираться...
– Не поеду я домой, - буркнул Кирзач.
– Пусть знает, стерва.
– На улице ночевать будешь?
– Может, и на улице.
– Пошли лучше ко мне, - предложил один из мужиков.
– Я один живу. Заодно и добавим, в культурных условиях. Только тихо надо, чтобы соседи не возгудели.
– Я тихий, - заверил Кирзач.
Преувеличенно пьяным жестом он достал деньги.
– Еще две бутыли добудешь? Хватит нам до утра?
– Хватит!
– откликнулся обрадованный мужик. И протянул руку.
– Меня Гришей зовут, Семыкиным.
Второй собутыльник Кирзача оказался Мишей, а третий - Колей.
– Иван, - представился Кирзач.
– Денисов.
– Вот и отлично, Ваня. Пошли!
Гриша смотался куда-то - к "торговцу", как он объяснил; понимай, к какому-нибудь старику-инвалиду, который днем берет водку по цене государственной, а ночью отпускает по "ночной" цене, тем и живет - и вернулся с еще двумя бутылками. Одну на лавочке ополовинили, и Миша с Колей отделились, по домам побрели: мол, хоть и жалко компанию рушить, но поздно уже, лишних скандалов от супружниц им не надо. А Гриша и Кирзач прошли к одному из соседних домов, поднялись на пятый этаж, Гриша тихо отпер дверь и тихо провел Кирзача в свою комнату.