Темная роза
Шрифт:
– Абсолютно, – подтвердил Илайджа. – Такое при дворе не скроешь. Королева отнеслась к этому философски: в конце концов, одна любовница за все эти годы – это не так много. Короли ведь не простые люди, к ним нельзя подходить с обычными мерками. Вот король Франции...
– Не будем брать в пример Францию, – оборвал его дядюшка Ричард, – да и если короли не простые смертные, то должны быть лучше их, служить примером для своего народа.
– Ну, папа, ты же понимаешь, что не в этом дело. Кроме того, судя по всему, король взял любовницу не для своего удовольствия, а в государственных интересах.
– В государственных интересах! – возмущенно воскликнул дядюшка Ричард, но Пол спросил более спокойным тоном:
– Что же это за интересы, кузен? Не идет ли речь о союзе с Францией?
Илайджа кивнул.
– Неспособность королевы родить здорового ребенка и предательское поведение ее отца во время войны с Францией заставили отказаться от союза с Испанией. По-видимому, король обдумывает, не поставить ли перед Государственным советом вопрос о разводе и новом браке.
– Развод?! Это невозможно! – не удержалась Анна.
Пол повернулся к ней, и с его уст готово было сорваться какое-то оскорбление, но тут в его сознании прозвучали слова Урсулы: «Это ваши проблемы, а не наши», – и он придержал язык. Илайджа продолжал:
– Вероятно, законность брака может быть поставлена под сомнение из-за их кровного родства с королевой – ведь она была замужем за его братом, а это слишком близкая степень родства. Когда старый король впервые предложил ему этот брак, он, видимо, вначале был против, но потом пришлось согласиться. Но теперь ее неспособность родить является новым основанием к объявлению брака незаконным.
Наступило долгое молчание – все переваривали новости. Наконец Джек слабым голосом произнес:
– Правда это все или нет, но какое это имеет отношение к любовнице?
– Я полагаю, – грустно сказал Илайджа, – он стремится выяснить, нет ли на нем вины за бесплодие королевы, и он хочет это проверить.
– Хватит! Это просто безнравственно, довольно обсуждать это за общим столом! – воскликнул дядюшка Ричард, хватив кулаком по столу так, что тарелки подпрыгнули. Хотя последнее, слово за этим столом принадлежало не ему, Пол был с ним согласен – скорее по политическим, нежели моральным, причинам, и поэтому добавил более мягко:
– Вы правы, дядюшка Ричард, не поговорить ли нам лучше об удачной карьере моей сестры? Мэри, как ты относишься к поездке во Францию?
13 августа в Гринвиче состоялась торжественная церемония бракосочетания принцессы Мэри и короля Франции, который прислал вместо себя доверенное лицо. Под конец этого длинного и утомительного дня Пол и Ричард добрались до своих комнат в дальнем конце превратившегося в муравейник дворца и начали готовиться ко сну. Они молча разделись, расшнуровали друг друга – слуги давно исчезли в водовороте празднества – и вытянулись на кроватях, и только тут Ричард спросил:
– Ну?
– Что ну?
– Каково твое мнение? Что ты думаешь об актерах в только что виденной пьесе?
Пол выпил лишнего на пиру, поэтому некоторое время молчал, возясь со штанами.
– Королева не слишком хорошо выглядела, – проговорил он наконец, – может быть, из-за жары и беременности она выглядела слишком измученной и какой-то постаревшей...
– Ей за тридцать, – ответил Пол, – зачинает она довольно легко, но...
– Может быть, король и прав... – начал Пол, но дядюшка Ричард сделал ему быстрый знак рукой:
– Ш-ш-ш! Не здесь! Я думаю, что все прошло, судя по беременности королевы. Что ты скажешь о короле?
Пол мысленно вернулся к тому моменту, когда настала его очередь подойти к возвышению трона, встать на колени и поцеловать протянутую руку. Всякому присутствующему в зале, даже чужаку, явившемуся с другого конца света, сразу было понятно, кто здесь король – он возвышался над всеми, даже над Полом, и при этом был крупнее его: настоящий гигант, отлично сложенный, и его физическая мощь хорошо сочеталась с роскошью бело-голубых одежд, украшенных жемчугом, сапфирами и алмазами, подбитых мехом и шелком.
Он был молод – Пол вспомнил, что ему должно быть лет двадцать пять, – и его чисто выбритое лицо с чуть широковатыми скулами напоминало личико девушки, с чистой кожей и румянцем на щеках. Он выглядел слишком невинно, даже в отношении власти. Пол вспомнил, как он опирался на плечо Вулси, «нашего дорогого Тома». Да, пожалуй, в этом отношении он невинен. Голубые глаза короля улыбнулись Тому, и мелодичный голос приветствовал его. Но не было разве чего-то гадкого в его лице, вокруг губ? Пол был слишком пьян, чтобы подумать об этом.
– Это улучшенная версия его отца, – сказал он после долгого молчания, превратив все в шутку.
Ричард оставался задумчив.
– Пожалуй. Он действительно напоминает Эдуарда – тот же рост, фигура, тот же длинный подбородок, но король Эдуард был вполне искушен. Его с детских лет готовили к трону, объясняя, что такое править и какова ответственность за власть. Генрих, наверно, никогда не задумывался, откуда у него власть. Вероятно, в этом разница.
– Ты разочарован? – удивился Пол. Его поразил скорее тон дяди, чем сами слова.
– Да нет, пожалуй, я ничего особенного и не ждал. Ты помнишь мою мать, Пол?
Пол сонно потер глаза.
– Что за вопрос в такое время! Конечно, помню, помню, как танцевал с ней на ее последнем дне рождения. Она пахла розами, и я ее немного побаивался.
– Она как-то сказала, что Эдуард и Ричард по-другому понимали идею правления – король правит для народа, а не наоборот.
– Вот это мысль, – зевнул Пол.
Ричард печально смотрел в темный потолок.
– Думаю, король Генрих с тобой согласился бы. Он наверняка не сомневается, кто кому служит, пока он восседает на троне. – Ричард задумался на минуту, и Пол, наконец-то справившийся со своей рубашкой, улегся на матраце и натянул на себя одеяло – не совсем удачно, так как оно наполовину осталось под ним. – Вряд ли это шаг вперед, – вымолвил наконец Ричард. Ответа не последовало – Пол, отказавшись от борьбы с одеялом, уже заснул.