Темная сторона Эмеральд Эберди
Шрифт:
– Как игра на пианино…
– На рояле.
– На рояле, - парирую я, - может успокоить?
– Музыка творит чудеса. Твой отец отлично играл, и я мог часами его слушать. А затем он показал, как делать то, что он делает, и я стал немного счастливее. Попробуй.
– Как-то нет желания.
– Эмеральд, - старик присаживается на вытянутую кушетку и пронзает меня сердитым взглядом, - не спорь. Просто сядь рядом.
– Это глупо.
– Эмеральд.
– Ладно! – закатываю глаза. – Господи, как скажете. – Плюхаюсь
– Людям бывает больно, это естественный процесс. Мы злимся и волнуемся, и сходим с ума. Но нельзя, чтобы эмоции руководили тобой.
– Считаете, я действую сгоряча?
– Считаю тебе нужна отдушина. Как и мне, когда я был разбит. Колдер играл, я слушал и жизнь становилась проще.
– Если честно, я не любитель классической музыки.
– Как и я. – Улыбается старик, и я вдруг тоже дергаю уголками губ. – Смотри, просто повторяй за мной. Одну руку сюда, другую – на эти клавиши.
– Так, отлично. А с этим что?
Мы сидим очень долго, как мне кажется, и даже бинты перестают пылать. Или раны. Кто разберется. Пытаюсь повторить за Цимерманом и прикасаюсь к клавишам осторожно, удивляясь тому, какие получаются звуки. Мы сидим вдвоем бесконечное количество часов, а когда становится темно, продолжаем играть молча, наслаждаясь тишиной и музыкой. Мне никогда раньше еще не было так спокойно. Возможно, внутри меня просто тайно жил жутко талантливый композитор. А, может, я просто думала о том, как играл отец и успокаивалась. Странно, что мысли о нем, больше не приносили мне боли.
Наверно, так на меня подействовали таблетки Лис. Определенно.
Просыпаюсь с ужасной болью в пояснице. Комната, которую мне определил Морти, похожа на тюремную камеру. Здесь всего одно маленькое окно, одна кровать и один шкаф. В смежном помещении – душ и раковина. Я умываюсь, завязываю волосы и иду обратно к кровати, кряхтя, как старуха. Присаживаюсь, натягиваю джинсы, кофту. Но когда очередь доходит до кроссовок – вся морщусь, почувствовав, как сводит живот. Наклоняться больно и сложно. В итоге я маюсь минут десять со шнурками и выхожу из комнаты злая донельзя.
В зеркальной комнате еще никого нет. Глубоко вдохнув воздух в самые легкие, я вяло схожу с места и набираю скорость, приказав себе быть сильной. Почти две недели я лежала в кровати и ничего не делала. Две недели было у близнецов, чтобы узнать о чем-то, что для меня – загадка. Придется наверстывать упущенное, а встречаться с ними неподготовленной – очень плохая идея. Правда, уже через пару минут мне становится так плохо, что комната переворачивается и падает, прокрутившись, будто юла. Уже лежа на полу до меня доходит, что упала я, а не комната.
– Черт, - присаживаюсь и подтягиваю к себе ноги, - вот это да.
Перед глазами прыгают черные точки. Я моргаю пару раз, но лучше не становится.
Вновь стойко поднимаюсь на ноги. Пытаюсь пробежать еще пару кругов. Бегу, бегу и врезаюсь в стену, приложив голову к холодному стеклу. Черт. Ничего не получается.
– Будет легче, если ты перестанешь издеваться над своим телом, - неожиданно говорит незнакомый голос, и я перевожу на него взгляд. На пороге стоит Терранс. В руках он держит два тонких мата, держит неуклюже, к слову. Не думаю, что он когда-то занимался спортом.
– Ты не похож на того, кто смыслит что-то в драках.
– В драках я и, правда, ничего не смыслю. Но знаю, как это – лежать после поражения.
– Знаешь?
– Да. Школа – паршивое время. – Терранс кидает маты на пол и отряхивает руки. – Ты не должна сейчас бегать, Эмеральд. Даже идиот это понимает.
– Сама разберусь.
– Пойдем, я покажу тебе кое-что, что поднимет тебе настроение.
– Вряд ли что-то может поднять мне настроение.
– Идем, - Фонзи машет мне рукой и смущенно улыбается. Кто бы мог подумать, что в его голове вертятся безумные идеи. – Уверен, ты будешь в восторге.
Я читала о нем в досье. Терранс Фонзи – гений машинной техники. Мортимер считает его незаменимым работником, потому что он изобретает поразительные вещи, едва касаясь их пальцами. Пару минут и вместо чайника у вас орудие убийства. Думаю, старик как всегда преувеличивал, но хотелось бы верить, что гении существуют. Также Морти говорил о Лис и о том, что выгодно иметь дело с ними обоими. Семейка-то у них талантливая: супердоктор и суперинженер. Кто был бы против такого персонала?
– Я видел тебя в деле, ты сумасшедшая, Эмеральд, - восхищается Терранс.
– Видел меня в деле? – не понимаю я. – То есть?
– Мы следили за тобой, после того, как ты ушла из парикмахерской в первый раз.
– Отлично.
– Да, именно я вшил датчик в твое запястье.
– Надеюсь, ты этим гордишься. – Мы перекидываемся взглядами, а затем парень тихо усмехается. – Что?
– Ты всегда такая?
– Какая еще такая?
– Резкая. Это особая философия, или ты не видишь смысла в дружелюбном общении?
– Дружелюбное общение нужно заслужить.
– Что ж, и то верно.
Мы заходим в лифт, спускаемся в самый низ и оказываемся на минус втором этаже. Я недоуменно вскидываю брови, перевожу взгляд на Терранса и замечаю его довольный вид.
– Ты решил меня убить?
– Да. Сейчас ты умрешь от радости.
– Если бы ты меня знал, то не сказал бы такую чушь. Я не умею радоваться.
– Уверена?
Парень подходит к огромному, черному Харлею и широко лыбится. До меня не сразу доходит, что происходит. Пару секунд я просто пялюсь на него, а затем расширяю глаза от шока и восклицаю: