Темная сторона Солнца
Шрифт:
– Это шовинистическое высказывание, Исаак.
– Прошу прощения, шеф. Повар сказал, он покинул жилые купола, чтобы переселиться в буруку.
Дом застегнул на ногах гравитационные сандалии.
– Нужно за ним сходить. Он здесь единственный, кто знает про Шутников больше трех фактов. А потом, думаю, мы, пожалуй, поищем планету Шутников.
Робот бесстрастно кивнул.
– Ну? Ты не собираешься спросить зачем?
– Тебе решать, босс.
– А, и ладно. Похоже, я должен исполнить предсказание. В последнее время исполнять предсказания мне не слишком-то удавалось. Надеюсь, по дороге
– О да, и про все прочие тоже.
Дом застыл на месте. Подняв глаза от ранца, в который заталкивал одежду, он медленно спросил:
– Сколько было еще? Исаак загудел.
– Всего семь. Отравленный завтрак в больнице, метеорит, который едва не попал в электростанцию, два нападения на флайер, который привез тебя сюда. И еще одна искусственная черная дыра. Та объявилась в больнице. Ты тогда был еще в резервуаре.
– И все они провалились…
– Лишь благодаря улыбке судьбы, шеф. Завтрак в больнице… думаю, вы его не тронули, но один повар кое-что съел. Метеорит…
– Странные покушения. И какие-то топорные. Он на мгновение задумался, потом уложил в мешок подаренный Кородором меч-память. Когда он поворачивался, его взгляд упал на лежащий на проекторе розовый куб. Диссертация Хрш-Хгна. Он упаковал и ее.
– Здесь мне небезопасно, в этом можно не сомневаться. Уйдем сейчас, пока еще темно.
– Если попытаешься полететь на флайере, тебя поджарят. Суббота включил вокруг стен силовые поля. Мы могли бы попытаться уйти пешком. Но тогда тебе пришлось бы приказать мне применить необходимую силу.
– Ладно, – сказал Дом.
– Приказ полностью, пожалуйста. Если потом меня схватят легавые, все будет задокументировано у меня на диске. Нельзя демонтировать робота за то, что он подчинился приказу, – Одиннадцатый Закон Роботехники, клауза С, с поправкой, – твердо возразил робот.
– Тогда выведи меня отсюда, применив силы не больше, чем будет необходимо.
Подойдя к двери, робот подозвал стоявшего на посту в коридоре агента службы безопасности. А потом его вырубил.
– Неплохо, – сказал он. – Достаточно, чтобы оглушить, но недостаточно, чтобы раздробить череп. Делаем ноги, босс.
Буруку была построена на окраине столицы, где сухой берег полого спускался в топи. Напоминала она скопище опят под серым куполом. Каждый гриб представлял собой сплетенный из камыша форт. Некоторые были раза в три больше жилых куполов людей. Серый купол на самом деле был силовым экраном малой мощности, ровно такой, чтобы поддерживать внутри сырую и затхлую атмосферу. Еще он был затемнен, так что проходивший внутрь свет был тусклым. Внутри воздух был теплый, вязкий и пах гнилью. Дому казалось, что, если он будет дышать глубоко, в легких у него вырастет ужасная плесень. Это место десять тысяч фнобов считали своим домом.
Ближе к центру колонии форты жались друг к другу, складываясь в грибковый город, изрешеченный проулками и отрастивший несколько неприятно органического вида башен и общественных зданий. Хотя было сильно за полночь, магазины были еще открыты, продавали в них в основном плохо высушенные лишайники, рыбу или подержанные кубы. Из некоторых вздувшихся, как забродившие тыквы, фортов доносились обрывки
В чисто человеческом окружении одинокий фноб выглядел или отвратительно, или жалко – начиная от выпученных глаз и кончая шлепаньем влажных ног по полу. В форте они обретали мощь, так призраки, бледные днем, становятся уверенными в себе и грозными ночью. Большинство альфа-самцов носили длинные двуклинковые кинжалы, и любой гость с тайной склонностью к обликошовинизму в конце концов вынужден был красться, плотно прижавшись спиной к утешительно твердой стене.
В одном месте им пришлось влиться в толпу, пропуская тяжело ползущий грузовик доставки с плетеным кузовом. От него воняло: его керамический мотор работал на рыбьем жире.
Воздух полнился шипением и шелестом наподобие ветра в листве – звуками фнобской речи. Дом всегда любил буруку. Фнобы вели жизнь, совершенно лишенную тщательно стилизованной скудости правящей семьи, строго приверженной жалостливой йоге.
Хрш-Хгна Дом нашел в общественной джаске за игрой в тстейм. Подняв глаза на подошедшую парочку, фноб махнул им, чтобы молчали.
Опустившись на каменное сиденье, Дом приготовился терпеливо ждать. Противником Хрш-Хгна был молодой альфа-самец, который поглядел на Дома без особого интереса и тут же перевел взгляд на доску.
Фигуры тстейма были грубыми и плохо скоординированными, чего, собственно говоря, и следовало ожидать от общественного комплекта. И тем не менее по квадратам они двигались с неуклюжей грацией.
В одном углу доски красные пешки-креветки вырыли оборонительный ров. Белые попытались применить ту же тактику, но побросали работу, и сейчас креветки столпились вокруг одного красного витязя, который горячо к ним обращался. На глазах у Дома священножрец-шаман красных обрушил острие своей митры на кнопку «убить» бухгалтера белых и в последовавшей затем рукопашной умудрился провести несколько креветок под перекрестным огнем ладей. Король предпринял храбрую попытку бежать, но был повален рыболовной снастью из пращи возглавившей наступление креветки.
Противник Хрш-Хгна снял свой шлем и произнес по-фнобски ворчливый комплимент, после чего куда-то убрел. Наставник Дома повернулся к гостям.
– Я хочу, чтобы ты помог мне найти планету Шутников, – сказал вместо приветствия Дом.
И объяснил почему.
Фноб вежливо его выслушал. В одном месте он поинтересовался:
– Мне было бы интересно знать, как ты спасся от черной дыры, уничтожившей Кородора.
– И ежа тоже.
– Тут ты ошибаешься… – Пошарив на полу рядом с собой, он поднял повыше сетчатую клетку. Внутри беспокойно ворочался и шипел Еж.
– Я нашел его в кустах на краю газона. Он перенес сильное потрясение. Наверное, каким-то образом он спрыгнул с твоего плеча.
– И все это время ты о нем заботился… для тебя это так необычно.
Хрш-Хгн пожал плечами.
– Никто другой не стал бы этого делать. Ловцы суеверны и боятся их. Они говорят, что это души их погибших товарищей.
Болотное существо счастливо обернулось вокруг шеи Дома.
– Ты полетишь со мной… с нами?
– Да, думаю, полечу. Батер я принимаю.
– Я так и не узнал, что означает это слово.