Темная волна. Лучшее 2
Шрифт:
Следователь почувствовал, как лицо налилось краской и подкатило острое чувство стыда, тут же, правда, задавленное гневом.
– А ты меня не суди! – прошипел он, – Я, знаешь, сколько этих бытовых убийств видел? У меня нюх уже! Да тут и нюх не нужен – всегда все одно и то же. Пережрут синьки и режут друг друга! Или душат. Или еще что.
– Подвел тебя твой нюх. На теле у нее другие следы были, кроме как на шее?
Следователь поморщился, вспоминая:
– На спине вдоль позвоночника руны были вырезаны. Какие – не помню.
Жрец покачал головой:
– Ты все-таки идиот, капитан. У тебя ритуальное убийство, а ты его по бытовухе проводишь.
– И что с ним делать?
– Как что? – пожал плечами Антон. – Брать.
– Как я тебе его возьму? Следствие прекращено, дело в архиве!
– Так возбуди его опять, – жрец пожал плечами. – Не мне тебя учить твоей же работе.
– Если подниму дело и выяснится, что это он ее грохнул, мне конец. Уволят. Человек же с собой покончил.
– Может и не покончил. Может отец и его убил.
– Какая разница? Меня все равно уволят. А то и посадят.
Антон склонился над понурившимся Кардашовым. В глубине капюшона мерцали глаза и искрился жемчуг:
– Не доведешь до конца – Идимешеву свою будешь постоянно видеть. На каждой своей мокрухе. А потом и не только на мокрухе. Она доберется до тебя. И тогда тебе не то, что я, даже Отцы культов помочь не смогут. Не то дело ты на тормозах спустил.
– Говорю тебе, дело нельзя возбуждать заново! Никак нельзя! – Кардашов в отчаянии схватился за голову.
Антон долго, пристально смотрел в глаза следователю и сказал:
– А ты не возбуждай. Мы старика с тобой так найдем. Я помогу, если отдашь хакаса мне.
И впервые Кардашов увидел в глазах жреца неподдельный интерес – последнее, что он хотел бы увидеть на этом свете.
Списанный «Грач» и патроны к нему Кардашов купил у омоновцев. За условку вместо реального срока подговорил угонщика, стоящего у него на учете, найти неприметный микроавтобус. Взял отгул на несколько дней по болезни, жене сказал, что уезжает на рыбалку, и провел вместе с Антоном разведку. Старик жил там же, куда к нему Кардашов ездил в прошлый раз. Дом хакаса, большой и неказистый, словно слепленный из нескольких разных кусков, располагался на территории дачного хозяйства. Все участки и дачи вокруг него пустовали – в этом Кардашов с Антоном убедились, пока старик ездил в город. Можно было действовать.
В условленный день затемно с утра следователь подъехал к ДК и из темного проема вестибюля к машине вышли пять фигур в одинаковых мантиях с капюшонами. Лица четверых скрывали темные маски, вырезанные из дерева, под капюшоном Антона, как всегда, поблескивал жемчуг. Жрец, вопреки своей привычке, сел на пассажирское сиденье. Остальные культисты расположились сзади.
– Значит, смотри, что я пробил по своим каналам, – заговорил иерофант, когда выехали за город. – Отец ее, Идимешев Владислав, старик непростой. Хакасы не принимают учение культов. Христианское тоже, хотя его никто особо теперь не принимает, кроме оголтелых фанатиков и старух – оно от Мглы не защищает, даже скорее наоборот. У них, как и у бурятов с тувинцами, защита построена на смеси шаманизма, буддизма и частично наших культистских элементов с рунами и прочим, появившихся из Суритска. Короче, они верят, что через шаманские анималистические ритуалы на крови и рунах могут слиться с Мглой, не питая ее, а став ее частью. Ну, не кормить чужую силу, а стать ей, понимаешь? И это для них аналог нирваны, окончание круга перерождений в больном и проклятом мире. Так вот отец ее – шаман не из последних в области. И ходят слухи, что сама Идимешева тоже была
Кардашов недоуменно посмотрел на Антона:
– А какие люди тебе это говорят?
– Разные. К нам много кто ходит. Везде свои есть. Ты же мент, не мне тебя учить агентурную сеть наводить.
К дачному поселку проехали по размытой весенним паводком дороге через лес. Прокрались, потушив фары, узкими извилистыми переулками. Ни одного огонька в окне, ни одного человека во дворе. Когда подъехали к перекрестку, за которым стоял дом старика, Антон приказал остановиться и долго сидел, вглядываясь в темные окна.
– Нас ждут, – сказал он после долгой паузы.
– С чего ты взял?
– Мы чувствуем.
– Мы? Или ты?
Антон покосился на Кардашова:
– Мы. И я, и бойцы.
Кардашов оглянулся на культистов.
– Они тебе ничего не скажут, – раздалось из-за жемчужной маски. – Это боевая ячейка культа. У них обет молчания. Я говорю за них.
Кардашову стало очень неуютно. В этот момент его в полной мере настигло чувство, что он участвует в чем-то крайне неправильном и зловещем, на секунду возникло желание бросить все и уехать прочь из этого дачного хозяйства.
Антон продолжал, не обращая внимания на помрачневшего капитана:
– Бойцы осмотрят дом по периметру, мы подождем в машине. Как окончат осмотр – заходим внутрь, – он оглянулся назад. – Проверить оружие!
В зеркало Кардашов увидел, как боевики достали из-под мантий пистолеты-пулеметы. У двоих были «Кедры», у двоих «Каштаны», сам Антон извлек ПП-2000. Брови следователя поползли наверх от удивления.
– А, оружие у вас… – начал было Кардашов.
– Я не спрашиваю, откуда у тебя ствол? Вот и ты прояви тактичность. – перебил его Антон.
– Я думал…
– Что ты думал? Что мы тут магией воевать будем? – Антон словно читал мысли следователя. – Взрослый же человек. Ты бронежилет взял?
– Нет, – растерянно ответил капитан.
– Я так и знал, – он обернулся назад. – Доставайте. Держи еще наручники, свои в машине оставь, – жрец протянул следователю ржавые БРСы с золотой бляхой на цепочке. – На них печать удержания.
Кардашов кивнул в ответ. Сзади ему подали черный полицейский броник. Он кое-как натянул его через голову, потуже застегнул клапаны. Вроде нормально сел.
Антон скомандовал боевикам:
– Все, начали.
Культисты выскочили из машины и, держа оружие на изготовку, побежали к забору. Пригибаясь, дошли до калитки и по одному юркнули внутрь. Спустя несколько минут один из них показался в переулке и махнул рукой.
– Чисто. Пошли, – сказал Антон.
Пробежали в калитку и быстро пересекли пустой двор, засыпанный прошлогодним прелым сеном. Двинулись вдоль стены дома ко входу в сени. Антон вошел первым, Кардашов следом. Двое культистов двинулись за ними, двое остались на улице. В сенях в ноздри Кардашову ударил смрад разложения. Он проморгался, привыкая к темноте и увидел, что с потолочных балок свисают многочисленные проволочные крючья с насаженными выпотрошенными трупами кошек. Большинство уже иссохло, но было и несколько свежих. Дощатый пыльный пол под ногами был в бурых пятнах и потеках. Антон долго осматривал дверь в жилые помещения и в итоге заключил: