Темное дело (сборник)
Шрифт:
Самое интересное, что как такового конца не могло быть в принципе. Разве что — сыграть лежащего в гробу отца нации, так сказать, «надежу и опору», если, конечно, до этого дойдет.
Тьфу, тьфу, тьфу! Борис Николаевич принимался мысленно плеваться, как только его вдруг начинали посещать подобные черные мысли…
Все было, все. И дыхание, и походка, и жесты, и речь, естественно. А поведение в толпе? А правильная ориентация на собственной — не Бориса Николаевича, конечно же, а САМОГО — даче? А предполагаемые ответы на вопросы журналистов? А этот
Разве все упомнишь!
Три с половиной года Борис Николаевич «жил» точно так же, как ОН. И ездил туда же, и встречался с теми же, и говорил то же, что и его, так сказать, персонаж. «Ездил», «встречался» и «говорил» — это, конечно же, не означает, что Борис Николаевич следовал за ХОЗЯИНОМ бесшумной тенью. Зачем же! Ему показывали видеоматериалы, иногда — возили, если это было недалеко. А вот говорить за САМОГО приходилось много и довольно часто. Борис Николаевич и предположить себе не мог, как много, оказывается, болтают президенты…
Иногда это ему надоедало, и он пытался бунтовать — заявлял, что устал, что не выдержит, что все это не похоже на то, что есть на самом деле. Конечно, это была своеобразная психологическая разрядка, «выпуск пара», говоря простым языком. Тогда — к нему присылали «психологов». Обычно, это была группа молодых ребят лет двадцати пяти, не больше.
— Я устал! — кричал Борис Николаевич. — Мы занимаемся ерундой… — Он иногда вворачивал словечко и покрепче, но только в том случае, если среди «психологов» не было женщин. — Зачем вы меня мучаете?!
— Вы в прекрасной форме, — отвечали ему и принимались в который раз объяснять (но также туманно и непонятно, как этот сделал когда-то Андрей Васильевич), для чего все это нужно.
— О! Да какое это правительственное задание?! Разве бывают такие задания?! Что же вы меня за дурака держите, ребятки?!
Но «ребятки» лишь вежливо улыбались. И вновь начиналась обычная морока про государственную тайну и прочую подобную чушь. Лишь однажды Борису Николаевичу сказали такое, над чем он всерьез задумался:
— Вы поймите, Борис Николаевич, что все очень сложно и просто одновременно. Простой пример. Вы знаете, для чего, скажем, на корабле нужен капитан?
— Какой капитан? — не сразу понял Борис Николаевич.
— Самый обычный. С трубкой и наколками.
— С наколками… гм… чтобы командовать!
— Но все и так делается без него — команда пашет, как папа Карло, а помощники ее подгоняют. Ведь так?
— Пожалуй, — протянул Борис Николаевич. — Ну и что?
— Не доходит?
— Да не тяните вы! — рассвирепел Борис Николаевич. — Что за привычка такая — тянуть кота за яйца!..
— Вы не волнуйтесь.
— Я не волнуюсь.
— Вот и не волнуйтесь… А капитан, уважаемый вы наш Борис Николаевич, нужен на корабле для того, чтобы в нужный момент взять на себя ответственность. Как человек, который скажет — «я решил наградить…» или «я решил наказать…» Или нечто в этом роде.
— Это как-то упрощенно.
— А мы вас предупреждали, что все это очень сложно и просто одновременно. Од-но-вре-мен-но! — произнесли по слогам Борису Николаевичу.
— И что же из этого всего получается?
— А ничего!
— То есть?..
— Вам ничего сейчас не нужно делать, Борис Николаевич. Только — ждать. Ждать, пока наступит момент, и вы понадобитесь. Вам нужно только быть готовым…
— Но к чему?! — вскричал Борис Николаевич.
— Этого никто не знает, — спокойно объяснили ему. — Ведь капитан корабля не ведает, что встретится ему завтра утром — рифы или острова с простодушными туземками…
— Туземками! — фыркнул Борис Николаевич. — Где они, эти «туземки»? Я, например, женщин уже столько не видел!.. Мне же полагается «вторая половина»? Почему у НЕГО есть Наина, а у меня нет?
Ребятки понимающе покивали, и разговор плавно перешел на женскую тему. В конце концов, все вместе пришли к единому мнению, что женщины, конечно же, необходимы, что это безусловная промашка органов, что в ближайшем будущем ситуация обязательно нормализуется.
(К слову заметить, через некоторое время куратор Андрей Васильевич, действительно, привел к Борису Николаевичу миловидную женщину лет сорока пяти, не больше. Он их познакомил, подмигнул залихватски и тихо исчез. Но «подружка Наина», как ее представил Кучеряев, не понравилась Борису Николаевичу — слишком темпераментна и слишком молчалива, не иначе, как офицер! — и он ее вежливо прогнал через пару деньков. И после этого случая про женщин уже не заикался).
А вот «притча о капитане корабля» ему понравилась. Было в ней что-то завораживающе, что-то такое, во что хотелось верить. Может быть, даже невольно…
Три с половиной года. Да разве все упомнишь!
Но вот, видимо, всему этому пришел конец, и наконец-то Борису Николаевичу придется исполнить роль, для которой его готовили с такой тщательностью. Какая роль — известно давно. А вот какие слова он должен произносить в следующем эпизоде и о чем этот самый эпизод — если выражаться театральным языком! — Борис Николаевич не знал.
Поэтому и бежал себе тихонько (честно говоря с трудом, тяжело дыша, бездумно повторяя в голове прилипчивый мотивчик какого-то шлягера — какого? не вспомнить!) стараясь не отставать от прыткого Андрея Васильевича…
3
Миновав хитросплетение лабиринтов базы «X», они выскочили к запасному посту, где их поджидала иномарка с затемненными стеклами. Везде, где они пробегали, Борис Николаевич замечал какой-то несоответствующий месту и окружающим это место людям беспорядок, но какой именно — не было времени разобраться. Поэтому и бездумно скользили его глаза по раскуроченным блок-постам, по разбитому выстрелами в упор пластику, по телам лежащих возле этих самых блок-постов людей, по бойцам спецназа в странном черном камуфляже и масках, почти полностью закрывающих лица…