Темное искушение
Шрифт:
– У тебя появилась способность читать мысли, о которой ты не рассказывал?
– Если Алексей не согласился до сих пор, то и не согласится.
Я выдержал его взгляд. Никому кроме Кристиана я не сказал, что ее отец готов пожертвовать собой. Понимая, что, если это станет известно, я буду выглядеть слабым, будто Мила и впрямь смогла вонзить в меня свои Михайловские коготки. Она этого не сделала. Я просто пока не закончил с ней и знал – если отпущу ее сейчас, то в конце концов все равно потащу ее обратно, чтобы закончить начатое. Это было слишком похоже на
– Стоило проследить за Александром, – сказал Альберт.
– Нам не нужно следить за ним.
Он раздражающе вскинул бровь.
– Алексей очень скоро прибежит к ноге, – коротко ответил я, завершая разговор.
– Вероятно, дело сдвинулось бы с мертвой точки, пошли ты ему палец или два. – Альберт поддразнил меня, я не собирался отрезать Миле пальцы, и он знал это.
– Пойди займись чем-нибудь полезным, – ответил я, пристально глядя. – Например, найди гребаную крысу в моем доме.
Клянусь, ублюдок, мать его, улыбался, когда вставал.
Он не успел даже выйти из комнаты, прежде чем мы нашли предателя. На самом деле, она бросилась к моим ногам и призналась, извергая русские проклятия вперемешку со слезами. Маленькая мышка и в самом деле оказалась крысой. Виктор стоял в дверях. По крайней мере один из моих людей был полезен.
Я опустил взгляд на дрожащую девушку, роняющую слезы на пол.
– Мне нужны имена, – тихо сказал я. – Имена тех, кто тебе помогал. Имена всех, кто слышал хотя бы отзвук твоих разговоров.
– Я… это была одна я, – зарыдала она.
– Посмотри на меня, – потребовал я, и она неохотно подняла взгляд. – Рано или поздно ты расскажешь мне правду. Но чем позже, тем больше моих людей успеют воспользоваться тобой.
Я действительно не хотел мучить эту слабую девушку, но своего положения я добился не снисходительностью.
Анна сглотнула, ведя внутреннюю борьбу, а затем назвала мне три имени. Она произнесла их не с грустью или преданностью, а со страхом. Девушка боялась собственной тени, так что это мало для меня значило.
Я кивнул Виктору. Он схватил девушку за руку и потащил ее из комнаты. Двое из тех, кого она назвала, были тут, третий – Абрам, ее отец, – в Москве.
Еще одно раздражающее семейное дело.
Паша был не единственной жертвой Алексея. Дядю Абрама убили в прошлом году, сбив и скрывшись с места происшествия. Он был достаточно стар, чтобы умереть своей смертью, если бы ему предоставили такую возможность.
– Найди Абрама, – велел я Альберту, который все еще стоял у двери. – До тех пор запри его сына и племянника в подвале.
Прошло три часа, солнце поднялось высоко, прежде чем всех четверых выстроили на снегу. Девушка стояла в конце линии, уставившись в землю, дрожа в простом белом платье, которое носила каждый день.
– Как я уже сказал Альберту, я не имею к этому никакого отношения. – Капля пота сбежала по лицу Абрама и блеснула на солнце.
Я
– Ты даже не знаешь, в чем тебя обвиняют, так откуда тебе знать, имеешь ли ты к этому отношение?
– Потому что, – пробормотал он, – я был верен тебе с самого первого дня.
– Хочешь знать, кого я ненавижу больше, чем предателей? – Я подошел вплотную, держа пистолет в расслабленной руке. – Лжецов.
– Я никогда не лгал тебе. – Его взгляд сверкнул точно так, как сверкнул бы взгляд лжеца. – Поймай меня на лжи, и, клянусь, можешь пустить мне пулю в голову прямо тут!
– Хм, – протянул я. – К этому мы еще вернемся.
Мой взгляд скользнул к двум другим, сыну и племяннику. Одного из них только что выпустили из тюрьмы за изнасилование домохозяйки. Если бы перед наймом я проводил предварительные проверки, то не нанял бы никого, включая и себя самого. Оба тайком поглядывали на Абрама, очевидные шестерки в его плане.
– Значит, вы не имеете никакого отношения к отравлению заложницы Михайловой в моем доме?
– Что! – У Абрама хватило наглости изобразить потрясение. – Конечно, нет!
У меня вырвался мрачный смешок.
– Твои актерские данные оставляют желать лучшего.
– Не знаю, как меня втянули в это, но если эта шлюха рядом со мной назвала тебе наши имена, знай, она просто пытается потянуть нас за собой.
– Ты хочешь сказать, твоя дочь, – поправил я, взглянув на девушку, которая стояла, прижав руку к животу так, будто ей нужна была поддержка.
– Она мне не дочь, – выпалил он. – Особенно после этого.
Я проигнорировал его слова.
– Ты часто бьешь свою дочь?
Что-то в моем взгляде заставило его снова соврать.
– Нет. Просто она шлюха, которая любит грубость.
Я почувствовал нелепость этого утверждения, застывшую в воздухе.
Мои ботинки заскрипели по снегу, когда я подошел к девушке и встал перед ней.
– Это так? Ты шлюха, которая любит грубость?
Она не подняла взгляд, покачав головой. Лицо ее отца покраснело, а затем он пнул ее по ноге, выпалив яростное обвинение в ее адрес. Всхлипнув, она упала. Горячий прилив раздражения поднялся внутри меня. Я пнул Абрама по колену так, что раздался хруст, и, когда он упал, мой ботинок врезался ему в лицо, опрокинув его на спину в снег. Он застонал, из носа хлынула кровь.
– Если ты делаешь это с дочерью у меня на глазах, – прорычал я, – не хотел бы я видеть, что творится за закрытыми дверями.
– Ничего я ей не делаю!
Двойным отрицанием он лишь признал свою вину. С каждой секундой, которую этот человек оставался у меня на службе, я становился все более разъяренным.
Я присел на корточки перед девушкой, сидевшей на коленях в снегу.
– Кто дал тебе яд?
Слезы текли по ее щекам, она бросила испуганный взгляд на отца, ожидая его указаний. Она боялась его даже сейчас, когда на горизонте маячила смерть. Абрам жестко смотрел на нее, прижимая ладонь к окровавленному лицу.