Темное искушение
Шрифт:
– Ты стреляешь в меня, а я даже не могу оставить тебя на холоде на гребаные пятнадцать минут. Так что скажи, Мила, кому тут больше не все равно?
Слова проникли под кожу, обвились вокруг сердца, словно колючая проволока, и усилили порыв «бей или беги» в мышцах. Я боролась с желанием убежать, даже когда он сделал шаг ко мне, а в его глазах полыхнула жестокость.
– Собиралась сесть на самолет домой, не сказав мне ни слова?
Я сглотнула. Он знал, что я планировала улететь после ночи, проведенной в гостиничном номере. По какой-то причине это сдавило мне грудь чувством вины. Ронан придвинулся.
– Неужели меня так легко бросить, котенок?
У меня перехватило дыхание от злой уязвимости, которую он позволил увидеть. Хуже всего, что я тоже чувствовала это: страх быть брошенной, оказаться недостаточно хорошей. Его слабость сжала мое сердце и заставила навсегда изменить мнение о нем. Я больше не видела в нем монстра, каким когда-то считала, лишь голодного, обиженного мальчика, которого худшая часть человечества превратила в бессердечного мужчину.
На сердце было так тяжело, что это заставило меня обхватить его лицо руками и провести губами по шраму. Мягкий жест контрастировал с его грубой хваткой, удерживавшей меня. Он напрягся, как будто не был уверен, что я делаю, как будто никогда в жизни к нему не прикасались так, как будто ждал, что за этим последует боль. Его реакция погубила меня.
– Ты хотел моих страданий, но я даю тебе мое прощение, – хрипло сказала я. – Когда ты меня отпустишь, я не выдам тебя, хотя должна была бы. Я не могу стать тем, кто отправит тебя обратно в тюрьму… – прерывисто произнесла я. – Я уйду, когда это все закончится, и не оглянусь… но не потому что ненавижу тебя, а потому что не испытываю к тебе ненависти. Даже малейшей…
Слова повисли на мгновение, прежде чем он сухо сказал:
– Для меня это слишком похоже на слащавый романтический фильм, котенок. Я просто хотел убедить тебя позволить мне трахнуть тебя снова.
– Я плачу после секса, – ответила я. – Смирись с этим.
Он усмехнулся. Когда мой большой палец коснулся его шрама, он сильно прикусил его ровными белыми зубами.
Я зашипела от боли и вынула его, взглянув сердито.
– Я трахаюсь грубо, – ответил он. – Смирись с этим. – Выражение его глаз стало беспокойным. – Если хочешь сдать меня полиции, так тому и быть. Я бы вернулся в тюрьму ради тебя, котенок, но, когда я выйду, лучше бы между нами был океан.
Внезапно я поняла что даже представить себе не могу, что вернусь в Причалы, к Картеру и одиноким звукам Атлантики. Тяжесть сдавила грудь, заставив сорваться с губ:
– Почему?
Его пальцы сжались на моих щеках, голос стал мрачным.
– Ты даже не представляешь, что обрушишь на Москву после многих лет воздержания.
Когда смысл его слов дошел до меня, горячая волна ревности испарила все прочие эмоции. Мысль о том, что он будет с другими женщинами, ударила меня под дых. Все мое тело восстало против этой идеи. Мне вдруг захотелось запечатлеть себя в нем, заставить его запомнить меня навсегда – независимо от последствий.
Я схватила его за волосы и притянула его губы к своим, скользнув языком меж его губами. Он зашипел и приподнял меня, чтобы я смогла обхватить его ногами за бедра. Я никогда
Уж лучше я буду наслаждаться «здесь и сейчас», пока оно не кончилось.
Он прижал меня спиной к перевернутому столу и лизнул мое нёбо. От его вкуса и тепла тела внутри разгорелся огонь, обжигая сильными волнами желания. Я мурлыкала ему в губы, умирая от желания большего – всего, что у него было. Я терлась о него, не в силах найти то, что мне было нужно, а затем разочарованно застонала.
– Трахни меня, – выдохнула я, потянув за пряжку его ремня.
Он застонал и откинулся назад.
– Не здесь.
– Здесь, – взмолилась я, снова сократив разрыв, прикусив его нижнюю губу. – Как ты только захочешь. Пожалуйста.
– Нет.
Он попытался стащить меня вниз по своему телу, но я лишь крепче обхватила его ногами. Я чувствовала, какой сильный у него стояк, и наслаждалась его реакцией… пока он не схватил меня за «хвост» и не дернул мою голову назад.
– Не искушай меня, котенок, – прорычал он. – Я не настолько благороден, чтобы отказаться от предложения.
– Тогда не отказывайся.
Он рассматривал меня секунду.
– Господи Иисусе. – Издав разочарованный звук, как будто ему было больно, он отпустил мои волосы. – У тебя стокгольмский синдром.
Я подавила улыбку.
– Угум, – согласилась я, ставя засос на его шее. – Теперь придется разбираться с последствиями. – Я притянула свои губы к его, и после секундного поцелуя в его прохладные губы он поцеловал меня в ответ, скользнув языком по моему.
Томление пульсировало у меня между ног, и я прижалась к нему.
– Мне это нужно, – взмолилась я.
Он остановил мои движения.
– Получишь все в моей комнате, куда никто не может войти.
– Тогда отведи меня в свою комнату… пожалуйста.
Прозвучала ругань на русском, и я сняла слово с его губ поцелуем, скользнула губами вниз по шее, посасывая и покусывая везде, куда могла дотянуться. Дьявол понес меня в свою спальню, и тот факт, что я находилась здесь против воли, больше не имел значения, когда я знала, что он заполнит пустоту внутри меня.
По крайней мере, таким образом.
Глава сороковая
phosphenes (сущ.) – цветные пятна или звезды, которые видит человек, когда трет глаза
Ронан бросил меня на кровать с такой высоты, что я подпрыгнула, и упал на меня сверху. Губы и зубы грубо прошлись по моему горлу, вырвав у меня вздох. Даже когда Ронан опирался на предплечья, казался тяжелым. Вес был идеальным, но таким всепоглощающим, что на поверхность всплыла мимолетная мысль о самосохранении.