Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия
Шрифт:
Безусловно, в мире ацтеков, как и в доколумбовом мире майя и во всех обществах коренных американцев, существовало насилие; никто не отрицает этого очевидного факта. Есть также свидетельства - в первую очередь археологические и искусствоведческие; из погребений, фресок, высеченных на камне памятников и глифов - о том, что на протяжении всего мезоамериканского прошлого были периоды повышенного насилия, как правило, связанные с войнами. Но нет ни малейшего убедительного доказательства того, что такие периоды делали какое-либо мезоамериканское общество более жестоким по своей сути, чем, скажем, средневековая или ранняя современная Европа. Нет ничего, что позволило бы предположить, что повседневная жизнь была особенно жестокой или что политическое насилие или военные действия приводили к массовым жертвам, о которых заявляли испанские церковники, целенаправленно
Напротив, военные действия контролировались, ограничивались временем года и ритуализировались; например, ацтеки и майя отдавали предпочтение захвату врагов, а не их уничтожению в бою. Пленных иногда пытали, как это изображено на фресках VIII в. в городе майя Бонампак, расположенном сегодня на юге Мексики. Или же их казнили во время публичных церемоний, имевших политическое и религиозное значение, о чем свидетельствуют черепные стеллажи, найденные в некоторых месоамериканских поселениях, в частности в Теночтитлане (современный Мехико), где были раскопаны высеченные из камня черепа и человеческие черепа.
Но брать такие свидетельства, преувеличивать и выделять их, делать их символическим центром изображения целой цивилизации (точнее, сети цивилизаций, развивавшихся на протяжении тысячелетий) - это откровенный фанатизм, колониальные предрассудки и расовая пропаганда. Это значит идти - пусть даже непреднамеренно - по стопам тех испанских церковников. Это увековечивание традиции Запада маскировать насилие империализма, классифицируя его как умиротворение изначально агрессивных других, как бремя укрощения варваров (вспомним Томаса Маколея, который превозносил британцев как "величайший и самый высокоцивилизованный народ, который когда-либо видел мир", в отличие от других народов, у которых "сточные канавы пенились кровью"). Это эквивалентно тому, чтобы кратко охарактеризовать западную цивилизацию как простирающуюся от пыток-распятия (человеческих жертвоприношений) Христа через пропитанные кровью тысячелетия до эпохи Холокоста, с небольшим промежутком между ними, но тысячами и тысячами сожженных заживо на костре, гильотинированных, избитых инквизицией или повешенных, привлеченных и четвертованных на глазах у восторженных толп.
'Многочисленные изгнания и массовые убийства': Колониализм поселенцев как решение проблемы
Следовательно, такой неоколониалистский взгляд на коренных американцев, пусть и непреднамеренный, также коррелирует с тем, как колониализм в Америке представлен в книге "Лучшие ангелы нашей природы". Этой теме - широкой истории европейского и евроамериканского империализма, а также обращению и опыту коренных американцев - в книге уделено меньше внимания, чем теме коренных жителей Америки доколумбовой эпохи. Есть первые, мимолетные упоминания о присутствии европейцев в этом полушарии, но вопрос о влиянии колониализма на коренное население впервые поднимается в виде записей в таблице: "Уничтожение американских индейцев" перечислено как одна из двадцати одной величайшей причины насильственной смерти в истории человечества. Эти упоминания легко пропустить, как и последующие, аналогичные включения в списки массовых убийств и геноцидов (обобщенные, например, как "многочисленные изгнания и массовые убийства коренных американцев поселенцами или правительствами в Америке" или просто "Геноцид в США"). Из десятка упоминаний темы половина приходится на включение в списки в тексте, таблице или графике.
Вторая половина из этих десятков упоминаний занимает предложение или два (не более абзаца), и почти все они относятся к Соединенным Штатам. В большинстве случаев Пинкер не сдерживается, чтобы не раскрыть тот неприкрытый расизм, который лежал в основе истребления и жестокого обращения с коренными американцами в США - от упоминания "безжалостных индейских дикарей" в Декларации независимости до оправдания массовых убийств семей коренных жителей в XIX веке как уничтожения "гнид", пока они не превратились во "вшей", до печально известного утверждения Теодора Рузвельта, что "единственные хорошие индейцы - это мертвые индейцы".
Создаваемое таким образом впечатление о глубокой и тревожной истории жестокого обращения поселенцев с коренными жителями Америки служит более широкой аргументации Пинкера и, как и большая часть используемых им в книге данных и анекдотических рассуждений, надежно коррелирует с историческими свидетельствами. Можно было бы предпочесть, чтобы в книге хотя
Мое возражение, скорее, связано с впечатлением, которое производит совокупность того, что и как Пинкер включает в книгу. Во-первых, беглое освещение насилия поселенцев и насильственных последствий колонизации по всей Америке и близко не стоит с тем, чтобы уравновесить более подробное и яркое анекдотическое изображение коренных американских обществ, как "негосударственных", так и "государственных", как чрезвычайно жестоких. Во-вторых, рассмотрим эффект этого впечатления в сочетании с таким примером, как график, показывающий резкое снижение уровня убийств в Новой Англии с 1637 г. по XVIII в. (поскольку "отдельные районы страны становились цивилизованными по мере того, как анархия фронтира уступала место - частично - государственному контролю") : вывод, по-видимому, состоит в том, что хотя европейское поселение было процессом насилия, оно было менее жестоким, чем коренная Америка до появления европейцев, и это насилие вскоре сошло на нет, когда европейский "процесс цивилизации" охватил все полушарие.
Мое третье возражение заключается в том, что коренные американцы появляются только в тех частях книги, которые охватывают современную эпоху (под которой я подразумеваю период после 1900 г.) как оставшиеся группы охотников и собирателей на окраинах цивилизованного мира - в частности, в Арктической Канаде и Амазонии в начале-середине XX в.
– и то только как примеры насилия, присущего негосударственным и коренным обществам. В противном случае, столкнувшись с процессом цивилизации, коренные американцы исчезают. По сути, они перестают существовать. Читатель, не знающий обратного, сделает вывод, что коренные американцы внесли свой вклад в жестокое прошлое человечества, но в цивилизованном и мирном настоящем они полностью отсутствуют.
Но, конечно, коренные американцы не исчезли из современности. Их численность в США - около 7 млн. человек - сопоставима с численностью населения той же территории до прихода туда европейцев. То же самое в целом можно сказать и о носителях языка майя, которых сегодня насчитывается около 8 млн. человек. Почти 2 млн. человек говорят на науатле - языке ацтеков, и в четыре раза больше людей, живущих в Андских странах, говорят на кечуа - языке инков.
Не то чтобы этот вопрос можно было решить путем игры с цифрами, которая слишком легко создает впечатление точных и надежных данных там, где такой уверенности нет, - игра или методология, лежащая в основе многих аргументов Пинкера. Напротив, помимо вопиющего факта выживания, роста и динамизма коренных народов Америки в наши дни и подразумеваемого отрицания их существования в книге Пинкера, есть еще пара важнейших моментов: сохранение коренного населения и его культуры было достигнуто в условиях массового и многостороннего насилия над ним со стороны той самой цивилизации, чьи просвещенные идеи и глобальный триумф являются предполагаемой причиной нашего мирного мира XXI века; и все же, по иронии судьбы, Западу есть чему поучиться - в таких вещах, которые, как он утверждает, изобрел, как демократия, мирное разрешение конфликтов и экологическая устойчивость - у коренных культур, которые он (и Пинкер) принижает или отрицает. Коренные народы предлагают возможности для жизни после империи, - утверждает Роксана Данбар-Ортиз, - возможности, которые не стирают преступлений колониализма и не требуют исчезновения исконных колонизированных народов".
Пинкер, конечно, признает, что глобальный спад насилия, как он его видит, не был саночным спуском (его метафора), а характеризовался подъемами и спадами (неровные линии, американские горки, противотоки и т.д.). Но в целом примеры, которые могли бы усложнить, проблематизировать или даже подорвать телеологическую направленность его аргументации, отсутствуют, не акцентируются или используются как исключения, подтверждающие его правило. Примером такого приема может служить упоминание Антонио де Монтесиноса, чьи протесты против "ужасного обращения испанцев с коренными американцами в Карибском бассейне" стали единственным исключением, показывающим, что "до недавнего времени большинство людей не считали, что в геноциде есть что-то особенно плохое, если только он не происходит с ними".