Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия
Шрифт:
Сексуализация насилия особенно заметна в видеоиграх, которые, по справедливому замечанию Пинкера, являются "средством массовой информации нового поколения, соперничающим по доходам с кино и музыкой". Пинкер считает, что компьютерные игры "переполнены насилием и гендерными стереотипами", но изнасилования в них "явно отсутствуют". Этот миф был разрушен в книге Анастасии Пауэлл и Николы Генри "Сексуальное насилие в цифровую эпоху", в которой анализируется структурное неравенство, а также гендерный вред, причиняемый сексуальным насилием с помощью технологий, включая виртуальное изнасилование, сексуальное насилие на основе изображений (например, "порнография мести") и сексуальные домогательства в Интернете. Другие комментаторы утверждают, что угрозы изнасилования и другие нападения являются обычным явлением в этом жанре, равно как и распространение изображений сексуального насилия.
Видеоигры и виртуальные пространства - яркие примеры, где сексуальное насилие распространено повсеместно. В 2013
Почему киберпреступления должны рассматриваться как насильственные? Потому что они оказывают реальное воздействие на неаватарных людей, вызывая психологические нарушения (тревогу, депрессию, посттравматическое стрессовое расстройство) и влияя на жизненные результаты (сексуальная и социальная дисфункция, наркомания и алкоголизм, членовредительство, самоубийство). Эти формы насилия также приводят к серьезным негативным последствиям для здоровья семьи, друзей и общества жертв. Они заставляют женщин контролировать свое поведение. Женщины не только переезжают из дома, меняют работу, скрываются, но и "закрывают свои блоги, избегают сайтов, которые раньше посещали, удаляют профили в социальных сетях, воздерживаются от политических комментариев в Интернете, предпочитают не поддерживать потенциально прибыльное или личностно выгодное присутствие в сети". Это "реальный", а не виртуальный вред.
Наконец, проблематичным является использование Пинкером эволюционно-психологической модели сексуального насилия. Его взгляд на сексуальное насилие строится в терминах корыстных интересов конкурентов, "генетического расчета" и "репродуктивной таблицы". Он считает, что "распространенность изнасилований в истории человечества" и "невидимость жертвы при юридическом рассмотрении изнасилования" являются
Это вполне объяснимо с точки зрения генетических интересов, которые формировали человеческие желания и чувства в ходе эволюции до того, как наши чувства сформировались под влиянием гуманизма эпохи Просвещения.
Он отмечает, что "домогательства, запугивание и принуждение к копуляции встречаются у многих видов, включая горилл, орангутангов и шимпанзе". Изнасилование, по его мнению, "не совсем нормальная часть мужской сексуальности [обратите внимание на двусмысленное "не совсем"], но оно становится возможным благодаря тому, что мужское желание может быть неизбирательным в выборе сексуального партнера и безразличным к его внутренней жизни". Здесь также прослеживается скачок от представления о том, что «около 5% изнасилований приводят к беременности, что говорит о том, что изнасилование может быть эволюционным преимуществом для насильника», к мнению о том, что такое поведение было наилучшей стратегией для мужчин в эволюционном периоде.
Теоретики, враждебно относящиеся к применению эволюционных идей в современных обществах, будут по-прежнему настроены скептически. Однако важно отметить, что феминистские ученые-эволюционисты оспаривают конкретную форму эволюционной психологии, которую отстаивает Пинкер. Они указывают на западный, мужской уклон его модели репродуктивных стратегий. Как известно Пинкеру, "приспособленность" в контексте выживания и размножения - гораздо более сложное явление, чем это допускает его теория, прежде всего потому, что на нее влияет не только индивидуальный репродуктивный успех в конкурентной среде (который может включать принудительный секс или эксплуататорское накопление материальных ресурсов), но и половой отбор (включая учет предпочтений противоположного пола) и групповой отбор (например, соблюдение репродуктивных норм или сдерживание сексуальных импульсов). Индивидуальный, групповой и половой отбор могут действовать и часто действуют друг против друга. Например, черта или поведение, способствующие половому отбору, могут быть неадаптивными с точки зрения индивидуальной приспособленности (например, некоторые формы сексуального поведения повышают риск стать жертвой). В равной степени виды часто ведут себя так, чтобы способствовать выживанию и воспроизводству группы, рискуя при этом выживанием и воспроизводством отдельных особей. Эволюционные психологи, подобные Пинкеру, обычно фокусируются на индивидуальных экологических и генетических взаимодействиях, умаляя значение полового отбора и группового отбора, поскольку последние значительно сложнее вывести из эволюционной среды. Однако это не означает, что индивидуальный отбор действительно доминирует с точки зрения эволюционных механизмов. Действительно, по логике эволюционного анализа, дефицит "товара", которым обладают женщины, - деторождения и воспитания детей - дает особенно сильное предпочтение женским вкусам в половом отборе. Фокусируясь только на одном из механизмов отбора, парадигма Пинкера делает привилегированным индивидуалистический, неолиберальный рассказ об эволюции мозга, основанный на мужских интересах, а не на интересах группы.
Кроме того, модель репродукции Пинкера не признает эволюционных преимуществ гибких реакций, которые могут не ограничиваться полом. Например, приматологи заметили, что самки приматов часто бывают агрессивны в сексе и неразборчивы в его получении. Эволюционный биолог Патриция Адэр Говати и эколог Стивен Хаббелл разработали модель, которая подчеркивает гибкость репродуктивного поведения после учета таких факторов, как среда, вероятность встречи и выживания, восприимчивость и история жизни. Вместо того чтобы считать, что самки будут "робкими" в своих сексуальных контактах, а самцы - неразборчивыми, они пришли к выводу, что это зависит от других условий: если вероятность выживания особи снижается, то снижается и ее "разборчивость", будь то мужчина или женщина. Как заключают Говати и Хаббелл, "самцы, а не только самки, гибко регулируют разборчивое и неразборчивое поведение", и отбор "иногда выбирает против разборчивых самок и неразборчивых самцов".
Эволюционный подход Пинкера также заставляет его игнорировать влияние сексуального насилия на некоторых женщин. Он отмечает, что в изнасиловании "участвуют три стороны", которыми, по его мнению, являются "насильник, мужчины, проявляющие имущественный интерес к женщине, и сама женщина". Он повторяет это позднее, отмечая, что "второй стороной изнасилования является семья женщины, в частности ее отец, братья и муж". Таким образом, Пинкер упускает влияние изнасилования (фактического или угрожающего) на жизнь всех женщин и других уязвимых людей. Матери, сестры, дочери (и это только три категории) страдают от этой формы насилия.
Многие из этих критических замечаний вызваны избирательным использованием Пинкером фактов из психологической литературы. Приведем один пример: В соответствии с эволюционно-психологическим подходом Пинкера, женщины должны были бы пострадать от сексуального насилия больше, чем мужчины. Он ссылается на работу эволюционного психолога Дэвида Басса, утверждая, что Басс "показывает, что мужчины недооценивают, насколько сексуальная агрессия расстраивает женщину-жертву, а женщины переоценивают, насколько сексуальная агрессия расстраивает мужчину-жертву". В действительности, исследование Басса было проведено в 1980-х годах, и вместо того, чтобы показать универсальную модель, отличающую мужские реакции от женских, оно основано на выборке студентов мужского и женского пола, зачисленных на курс психологии в крупном университете Среднего Запада. Участие в опросе принесло участникам зачет по курсу. Эти респонденты - WEIRDs (т.е. западные, образованные, студенты старших курсов из промышленно развитых, богатых и демократических стран) в психологии. Более того, вопросы, на которые этим студентам предлагалось ответить, содержали в себе сильную презумпцию эволюционного объяснения эмоциональных реакций на насилие - объяснение, которое эти студенты должны были признать, учитывая его широкое распространение в учебных программах по психологии того времени. Студенты с самого начала были проинструктированы, что в рамках проекта изучается "Конфликт между мужчинами и женщинами", как был озаглавлен выданный им лист бумаги. Все эти факторы сильно исказили результаты исследования.
Кроме того, Пинкер не сообщает, что исследование Бусса не подтвердило гипотезу о том, что "женщины будут расстроены и разгневаны гипотетической особенностью мужской репродуктивной стратегии, включающей сексуальную агрессивность". Действительно, Бусс пришел к выводу, что "в целом эти результаты обеспечивают лишь частичную поддержку теории конфликта между полами на основе конфликтующих репродуктивных стратегий". Эволюционная теория была убедительной только в эксперименте, где студентов просили предположить, насколько "раздражающей, досадной и расстраивающей" будет сексуальная агрессивность для человека, с которым "связан" мужчина/женщина. Как утверждает Дэвид Буллер в книге Adapting Minds: Evolutionary Psychology and the Persistent Quest for Human Nature (2005), методология Пинкера и Бусса несовершенна, а факты не подтверждают их выводы. "Наш разум, - заключает Буллер, - не приспособлен к плейстоцену, а, подобно иммунной системе, постоянно адаптируется, как в течение эволюционного времени, так и в течение жизни каждого человека".