Темные глубины
Шрифт:
"Тзаггот. Тзаггот. Тзаггот".
Вся чернь в квартале была необычайно взбудоражена, из чего я заключил, что эта церемония поклонения, посвященная, судя по всему, неведомому Тзагготу, так или иначе, затрагивает весь район. Слово "Тзаггот" неприятно резало мне слух, словно имя это я уже где-то слышал. Вспомнился "Культ червей", но я так и не смог вспомнить, что же было связано в этой книге с данным именем. Забегая вперед, скажу, что мое неведение было спасительным. Мы продвигались к некому старинному дому, вычурно возвышающемуся над халупами и бараками рабочих. Шепот становился все неистовее. Я увидел краем глаза, как в экстатическом припадке забился какой-то дерганый азиат, стоявший недалеко от нас. Слово "Тзаггот" – висело в воздухе, и будто бы само бытие вторило эху этого нечестивого имени.
У старинного дома нас встретил высокий человек, чье лицо
Мы долго блуждали по подземным коридорам, петляли в темноте, задыхались под узкими сводами. Наша процессия постепенно расширялась, из чего я мог заключить, что в этих подземных кавернах были и другие ответвления, из которых к нам присоединялись остальные сектанты. Судя по всему, под каменным плато, на котором был построен город, располагалась целая сеть подземных переходов, уходящих далеко за пределы города и глубоко под землю. Насколько глубоко – мне было сложно судить. Казалось, что на нас давит вся земная толща, какая только есть. Мы продолжали двигаться, сектанты, которые шли рядом с нами, достали чадящие факелы и масляные лампы. Про себя я отметил, что история этого культа, похоже, уходит корнями в давние времена, когда этот город был еще только небольшим рыбацким поселением.
Вскоре мы вышли в относительно широкую каверну, в которой я сумел более-менее оглядеть пространство. Увиденное поразило меня. Каверна расширялась книзу, туда, где каменный пол резко обрывался, открывая взору огромную бездну, стены которой не могли осветить даже десятки факелов, стоящие в жестяных скобах на стенах. Черный зев бездны манил неведомой силой притяжения, и пахло оттуда смертью. Мне стало дурно. Я увидел из-под балахона, как К. меняется в лице, и понял, что он уже что-то слышал об этом месте раньше. Видимо, старожилы города знали куда больше, чем хотели рассказать молодежи. Я подумал, что не так уж и плохо, что молодые уезжают из города, считая его слишком скучным и пасмурным – ибо жуткие тайны этих мест должны умереть вместе с теми, кто знает всю правду.
Дальнейшее я помню смутно, как в тумане. Милосердная память скрыла сумраком все, что могло причинить вред моему рассудку. Я считаю это благом. К сожалению, некоторые фрагменты остались в моей памяти и мучительно терзают ее теми видениями, которые я желал бы навсегда изгладить из своей памяти.
Высокий человек в маске, оказавшийся жрецом, подошел к краю бездны. В какой-то момент я думал, что он просто упадет туда, но он шагнул на узкий каменный уступ и пошел по нему вперед. Все стоящие вокруг сектанты подошли ближе, мы с К. невольно сделали то же самое. Узкий уступ оказался достаточно длинным, там, где он обрывался, стоял небольшой постамент с неправильно ограненным камнем, источающим мертвенный зеленый свет. Жрец встал за этот постамент, возложил на него руки и заговорил, обращаясь к остальным:
– Йах'наас! Камень Итра, освети наш путь к неведомому богу! Покажи нам нашего создателя. Йа! Хаэсс!
– Йа! Хаэсс! – вторили сектанты. Многие из них упали на колени и начали отбивать поклоны лицом к бездне. Мы тоже начали бормотать что-то, похожее на слова нечестивой молитвы, хотя в общем хоре голосов нас не было слышно.
– Йах'наас! Прими нас, великий Тзаггот, заклинаем тебя. К нам, к свету забытого Итра, который ты так любил когда-то! Славься, великая пустота! Да охранят нас миры, скрытые в земной тверди!
Жрец начал мерно раскачиваться, и я понял, что камень пульсирует, ярче и ярче освещая пространство. Несмотря на то, что камень заливал тусклым зеленым светом все вокруг, казалось, что ничего не видно, точно каверну заволок какой-то плотный туман. В этом тумане резко выделялись силуэты сектантов, повторяющих вслед за жрецом, и я понял, что что-то не так. В их жестах, в их словах было что-то не от этого мира, что-то хтоническое, дремлющее и неправильное. Мне начало казаться, что я как никогда одинок среди этих безумцев, возносящих хвалу Тзагготу сквозь время и пространство.
– Йа! Хаэсс! Камень Итра, подземного мира, полости без дна – покажи нам сны нетлеющего Тзаггота! Да увидим мы эхо миров, которые были молоды, когда Великий червь носился над бесконечной бездной.
Мысль о том, что я не вижу К. рядом с собой, исчезла. Камень бил ровными волнами света, и в этом свете я увидел… Не могу описать полностью те жуткие и величественные картины, которые приходили ко мне, навеваемые памятью древнего камня. В тот момент я понял, как я ошибался в отношении "Культа червей" и страшных истин, которые он раскрыл передо мной. Я увидел мрачный Итр, колонны которого подпирали земную твердь сверху, видел его обелиски, которым поклонялись нечестивые мохнатые твари – первые жители подземного мира. Я видел жуткий ледяной свет Омфалы, видел мрачные монолиты Митгоса, вокруг которых водили хороводы безумные, богопротивные твари со скользкой желтой кожей. Я видел черные, вертикально поставленные паралеллепипеды на поверхности Даана, которые были гробами. И – о ужас! – я увидел, какие противоестественные существа лежат в этих гробах из толстого черного стекла, ожидая одного крика своего безумного бога, чтобы встать и вновь повелевать этой мертвой скалистой планетой. В свете иных солнц, звезд и планет передо мной разворачивались жуткие пузыри Вселенной, в мертвящей пустоте космоса разрастались гигантские грибовидные образования, и растительный мозг из другого измерения скручивал пространство, чтобы пустить в него свои мерзкие споры. Я видел огромные тоннели, видел выеденные насквозь миры. Я даже уловил на краю сознания жуткую мысль о первом преступлении человечества, которое было настолько ужасным, что даже седобородые схоласты говорят об этом с содроганием, натягивая на эту мрачную историю жалкую маску первородного греха. Рождались и умирали миры, возникали и ширились пропасти, и в центре всего стоял он – ужасный Тзаггот, ведущий легионы своего червивого воинства в темные глубины неизведанного.
Неизвестно, сколько я стоял в пещере земных недр, внимая темным видениям. Постепенно удушливый ужас рассеялся, и я понял, что близится кульминация.
– Йа! Хаэсс! – замогильным голосом кричал жрец в пустоту. – Принесите жертвы! Да узрим же мы нашего истинного владыку. О, Тзаггот, явись к своему червивому воинству. Мы ждем тебя! Атум-ка!
Далее случились вещи, которые до сих пор снятся мне в самых безумных кошмарах. Я силюсь описать все, но не могу проникнуть сквозь пелену своего разума, дабы понять, было ли все случившееся с нами лишь галлюцинацией. Какое успокоение принесла бы мне мысль, что лишь наркотические веяния или ядовитые испарения глубин могли сотворить такое с нашим рассудком. Тогда мне бы не пришлось успокаивать свою измученную душу, и я нашел бы покой в спасительном неведении. Но все было не так, и я не в силах повернуть ход событий и избавить нас от этого запретного знания.
Потому что, едва жрец прокричал свои последние слова, в свете камня из Итра я увидел всю картину в полной мере. Смуглые, высокорослые гуманоиды, в одном из которых я не без содрогания узнал сутулого человека, что встретился мне однажды в толпе, несли к бездне ужасные, перекрученные тела, которые, видимо, лежали в тех мешках в старинном доме. Я с ужасом наблюдал бесформенные куски того, что некогда было людьми, хотя между ними и этими жуткими гуманоидами, чьи лица были сырой, пузыристой массой с щелками злобных желтых глаз, несомненно, было некоторое сходство. Что за деградирующая ветвь пролегла в этом странном племени, откуда вообще могли взяться эти невообразимые уроды – я не мог сказать. Гуманоиды сбросили свою ужасную ношу в пропасть, и камень начал мерцать неровными, хаотическими толчками. Жрец снял свою маску, и я увидел его лицо, которое было ничем иным, как скоплением мерзких шевелящихся червей, похожих на щупальца. Тварь из неизвестного мира обратилась лицом к бездне, я видел, как скопление червей на лице свивалось в немыслимые клубки, дергалось и тянулось к зеву пропасти. Запах тления стал еще сильнее. Раздался сильный толчок, и я едва не упал. Твердь под моими ногами начала подрагивать, с потолка пещеры посыпалась мелкая крошка. С ужасом я наблюдал, как из балахонов многих сектантов начали вылезать ужасные отростки, покрытые скрученными червями конечности, эти издевательские пародии на человеческое тело, состоящие из бескостных тварей, каждая из которых обладала своим собственным темным разумом.