Темные сказки Лайкарры
Шрифт:
Фил, мой Фил, сладко улыбнулся, неторопливо достал пистолет из подмышечной кобуры и прицелился. В меня. С такого расстояния даже косой попадет... Господи, как же умирать не хочется! Только не я! Только не со мной! Вот бы оказаться где-то далеко-далеко...
Выстрел!
А умирать не больно, еще успел подумать я...
1675 год от Войны Сил
Западная граница Аллирии, г. Твиг
Холодно.
Я почти не чувствую тела, лишь противный, сковывающий холод. Он вцепился в само мое "Я", заставляя забыть, не двигаться, не быть... Он убивает куда
Раздавшийся совсем рядом со мной грубый мужской хохот убил философский настрой в зародыше. Ну какие тут возвышенные мысли, когда прямо у тебя над ухом кто-то громко ржет, а его собеседник чуть заплетающимся языком пытается продолжить так рассмешивший товарища рассказ:
– И вот, короче, решили они засаду степнякам устроить...
– Подожди, святоши? Да гонишь ты, поди, - не соглашается хохотун. Раздается тихое ругательство и характерный журчащий звук - у меня над головой кто-то решил справить нужду.
– Да орчанку мне в жены, если вру!
– запальчиво отозвался второй.
– Короче, залегли они в засаду, дай, думают, пощиплем степнячков-то. А то уж больно разжирели, со своими хуторами посеред Пустоши. Ждали-ждали, потом чу! Едет кто-то, - рассказчик замолчал, выдерживая паузу.
– Да не томи уже, раз начал, - нетерпеливо буркнул второй.
– Да покороче!
– А если короче, так то не степняки оказались, а сидхийские контрабандисты.
– Хорош заливать!
– не поверил хохотун.
– Мамой клянусь!
– интересно, он там изобразил широко известный в узких кругах жест "век воли не видать", или это только мечты моего больного воображения?
– Мне Севка Рвач сказывал, он с ними ходил.
– Да если б то сидхэ были, думаешь, ушел бы твой Севка?
– журчание прекратилось, но менее скептичным хохотун не стал.
– Говорю ж тебе, как есть они!
– вот сейчас он должен бить себя кулаком в грудь. О, есть контакт, характерный глухой звук имеет место. Хм, интересно, почему я так спокойно это все воспринимаю? Даже чувство юмора прорезалось...
– О, гляди, жмурик!
– внезапно охрипшим голосом сказал второй, и порывавшийся еще что-то сказать мужик сначала заткнулся, а потом очень громко зашептал:
– Уже и обобрали, смотри. Ничего не оставили, засранцы!
– он в сердцах плюнул. Об этом мне подсказал не только звук, но и что-то мокрое, с тихим ляпом шлепнувшееся на мою закоченевшую спину.
– Может того, святошам скажем?
– неуверенно предложил хохотун. Сквозь полуприкрытые веки пробился лучик света, показавшийся ослепительным. Наверное, он светит мне в лицо, пытаясь получше рассмотреть.
– Ты шо?
– не поверил своим ушам другой мужик.
– Ость, тебе жить надоело? Пошли, а то еще скажут, что это мы его порешили. Тебе охота церковникам потом доказывать, что это не ты, а какая бесь залетная?
– Да ни в жисть, валим отсюда.
Бодрый топот сообщил, что колоритная парочка собеседников меня покинула, оставив наедине с вялыми мыслями. Ничего конкретного в голову не приходило, одни вопросы без ответов.
Итак, что мы имеем? Во-первых, я,
Привести тело в вертикальное положение мне удалось даже не с надцатой, а со сто надцатой попытки. Я закоченел, руки и ноги не гнулись, а когда мне все-таки удалось встать на четвереньки, то стало колотить так, словно у меня припадок. Когда же я смог заставить конечности двигаться и все-таки встал, держась за осклизлую каменную стену, и огляделся, то... а ничего! Не видно толком ни черта, темно, холодно и сыро. А еще воняет. Посреди этого незнамо чего нахожусь я, голый, грязный и побитый. Вот и все наблюдения. Хотя постойте...
Глаза чуточку привыкли к окружающему мраку и я смог разобрать, что нахожусь, скорее всего, в каком-то переулке. Стенка, о которую я опирался, вроде как кончалась в нескольких метрах впереди. Шатаясь и ежесекундно цепляясь за каменную кладку, я добрался до угла строения. Судя по всему, я вышел на какую-то улицу - на противоположной стороне в окружающей меня темноте проступало что-то еще более темное, видимо, дома, а над ним виднелась полоска звездного неба. Больше ничего различить не удалось. Но если я хочу выжить, то должен двигаться, иначе замерзну...
Приходилось предпринимать титанические усилия, чтобы продолжать движение, но я все равно упрямо полз вдоль стены куда-то вправо - отлипнуть от нее было выше моих сил. Холод не желал отпускать, вдобавок, проснулась боль в избитых, а возможно и сломанных ребрах.
Почему-то стало немного светлее. То ли я привык к темноте, то ли утро скоро. Ну не может же тут быть полярная ночь, правда? А, черт, где все-таки это "тут"?! Короче, как бы там ни было, я смог теперь рассмотреть, что таки действительно передвигаюсь по какой-то улочке, довольно узкой и извилистой. С двух сторон ее стискивали двухэтажные каменные дома. Большинство из них стояло впритык друг к другу, поэтому я и мог беспрепятственно ползти дальше вдоль стены. Иногда попадались двери из плохо оструганных досок. Окошки в этих домах были на высоте свыше двух метров от земли и в скудном освещении виднелись исключительно как густо-черные провалы на темно-сером фоне зданий. Вот и все. Хотя нет, не все! На противоположной стороне улицы вырисовалась подворотня, из которой исходил тусклый, но все-таки свет. Туда, скорее!
Перебрался на другую сторону я с трудом, но ведь смог же! Шатаясь, падая, часть пути и вовсе преодолел на четвереньках, но я же молодец! Так, а теперь посмотрим, что там у нас такое светится...
Это оказался фонарь. Обыкновенный себе фонарь, то ли керосиновый, то ли еще более примитивный уличный светильник. Улочка, на которую я вывалился, в отличие от предыдущей, оказалась освещена. Угу, аж двумя лампадами - вторая светлячком виднелась где-то на противоположном окончании улицы. Ну да и за такой свет спасибо.