Темные Знамения
Шрифт:
– Чего это они так возбудились? Раз их уже давно добили… – озадачился Флэй.
– Или не всех, или дельмеи опять воду мутят. Если не всё вместе. Понимаешь, деспоты спят и видят, как возвращают Запад обратно. Мы для них варвары. Те, кого они бы с удовольствием поучили жизни, кому накинули бы на шею ярмо.
– Почему мы до сих пор не положили конец их правлению?
Модрич рассмеялся.
– Кто мы-то? Мир равновесен. Однако Он же и разобщён. Наши владыки раздирают материк, будто стервятники, и в упор не видят просторы Востока. Так проще. Навалиться
– А что им мешает открыто вторгнуться к нам?
– Я подозреваю, дельмеи не так уж сильны, как могут казаться нам. У них там свой рай на земле. Миллионы рабов, тысячи господ. В таком соотношении блага их и распределены. Духовенство и светская власть переплетены куда плотнее, чем здесь. Тут последнее слово за феодалом. И там сидят строго маги. Это их империя…
Он вздохнул, долго собираясь с мыслью:
–… Вот, что я тебе скажу: малейший сдвиг – и их ледник треснет. Не могут они взять и отправить легионы на войну как агрессоры. Люди всё видят, и люди саботируют военную экспедицию изнутри. В самом начале открытого конфликта.
– Поэтому вместо себя они посылают умирать других? Надеются так развалить Равновесный Мир? – догадывался Альдред.
– Точно в яблочко! – выпалил Модрич.
Судя по всему, Флэй ненароком коснулся вопроса, который особенно волновал отца Радована. И всё же, новичок слушал: это разжижало его мозг, повёрнутый на кураторских дисциплинах.
– Иначе зачем этот Культ Скорпиона? Он прекрасно ложится на боль магов Запада. Поэтому снова и снова будут они восставать из пепла. Нашей священной войне нет конца. Дельмеям остаётся только снабжать подставную группировку ресурсами: живой силой, деньгами, идеологической литературой, пособиями, нектаром и всем таким…
– Ламбезис не уважил пляски неоязычников под Лунами… – напоминал Альдред.
– Да пойми же, это не имеет значения! Им нужно подготовить почву. Когда Равновесный Мир падёт, они зайдут и вспашут землицу, засадят её правильной культурой. Если понимаешь, о чем я…
«Значит, победа малой кровью».
Модрич рассмеялся. Да так громко, будто шутки получше никогда не изрекал. Флэй поддержал его вымученной улыбкой: каламбуры он ценил гораздо меньше, чем юмор, привязанный к отдельной ситуации.
– Звучит пессимистично, – заметил новичок.
– Ошибаешься, брат Альдред, – парировал отец Радован. – Этому не бывать. Мы на тысячи лет увязли в этом несносном перемирии. Как там дельмеи говорят? Лучше худой мир, чем хорошая война? Вроде так. Если и будут перемены, не на нашем с тобой веку.
– «Упаси жить в эпоху перемен», – цитировал куратор.
– А это, кажется, какой-то шумайский мудрец выдал, – вспомнил Модрич.
Альдред улыбнулся. На сей раз искренне. Всегда приятно общаться с образованным человеком. Кураторская школа.
– Не переживай, в общем, – заключил Верховный.
– То же самое
Первый среди персекуторов покачал головой.
– Я с ней не связывался. И с тех пор, как отец Дьюла продавил её отставку на Совете, не видел её, – заявил он честно.
– Как это «продавил отставку»? – насторожился Альдред.
Глаза Верховного округлились. Новичку стало ясно: тот сболтнул лишнего. Отцу Радовану было поздно сдавать назад, и он, откашлявшись, пояснил:
– Всё крутится вокруг пленного архонта. И чёрного нектара, что он привёз. У Петефи свой интерес. Ему кажется, если напоить им магов, те воссоздадут заклинания, которые им и не снились. Не знаю. Может быть. Но такие вопросы Верховные решают коллективно. Вместе со своими замами.
– Так-так…
– Нам всем плевать. Это отец Дьюла имеет свой процент с промысла Круга, не мы. Мы все подписались за инициативу. А вот сестра Кайя… ты же знаешь, она правильная женщина. Чересчур правильная, чтобы иметь голос в таких обсуждениях. Для неё чёрные соли – это опасность, требующая изучения в деталях. Для начальника – возможность подзаработать. У Петефи как раз скоро выход на пенсию, удачливый старик.
Альдред непроизвольно сжал кулак. Модрич этого не видел, глядя на запертую дверь.
– Поэтому Петефи с пеной у рта доказывал, что Кайю надо убрать. Совсем. Она могла его достать с любого сана, из любого отдела. Если бы осталась в Круге. И мы бы её послушали. Тут и бойня в Рунном Зале удобно приключилась. Ведь с диагнозом Кайи много не навоюешь – только сидеть в ведомстве да изредка пытать еретиков. А для Дьюлы Петефи это – самое опасное. Ты же понимаешь…
Флэй убрал руку. Он чувствовал, как к белой коже его пристает краска. Выглядел парнишка, будто варёный рак.
То, что ему довелось услышать, переворачивало фундаментальное представление о Верховных и Инквизиции в целом. Его тошнило. Казалось, будь он тогда смелее в Башне, сестра Кайя осталась бы здорова и сохранила своё место. Наивная точка зрения.
Что сделано, то сделано. Если Альдред покусится на жизнь Петефи, ничего это не изменит. Сестра Кайя не вернётся на службу. А её воспитанник только наживёт лишних проблем. Наставницу надлежало отпустить. Жить дальше. Как бы ни было тяжело.
Выдохнув, Альдред провёл от глаз до подбородка ладонью и спросил:
– Как Вы могли отдать голос за её увольнение?..
– Знаешь, как говорят в стенах Башни: Священная Инквизиция должна работать, как часы. Слышал, я думаю. Этим принципом я и руководствуюсь, чтобы оставаться на плаву, а корпус не стоял на месте. Не знаю, что остальными двигало поставить подпись в пользу решений Дьюлы, но я мыслил как-то так. Я поддержал отставку сестры Кайи, и я согласился с решением дать чёрный нектар магам…
Авторитет Модрича в глазах Альдреда резко пал ниже плинтуса. Если раньше ему хотелось выслужиться, наладить отношения с начальством, то теперь стало всё равно.