Темные звери
Шрифт:
Настя поспешила за ним, чтобы вернуться вместе, но думала теперь уже не о Веронике — нет, эта холодность ей не почудилась. Они всегда так общались: называли друг друга «папа» и «сын», но их темы сводились только к деловым вопросам. И эта совсем не родственная отчужденность исходила не только от Артёма, но и от Александра Алексеевича.
В машине Настя и Артём отвернулись в разные стороны и не произнесли ни слова.
— Тё-ё-ёма! — вылетела Вероника в коридор, чтобы их встретить.
— Так! — он разыграл строгость. — А ты почему еще не собрана? Едем сначала в кафе, а потом на площадь — там уже горки установили и
— Но ведь ты же не предупредил! — она и возмущалась, и радостно подпрыгивала на месте.
— Сейчас предупреждаю.
Настя не могла не вмешаться:
— Подождите-ка, а как же уроки?
Вероника насупилась, и Артём разъяснял ситуацию только сестре:
— Это Настя специально говорит — обиделась, что мы без нее едем развлекаться.
— Я не поэтому! — негодовала Настя.
Но Вероника тоже сосредоточилась и ответила тем же тихим голосом, будто Настя и не слышала:
— Тём, тогда давай ее с собой возьмем. Чтобы она не обижалась! И забыла об уроках.
— Придется, — вздохнул Артём.
— Подождите-ка, — Настя не отступала. — Предлагаю быстро выполнить задания и потом уже…
Артём выпрямился и посвятил ей свое изумление:
— Да что ты заладила — уроки, задания? Я скоро уеду, а один разок можно домашку и не выполнить — она все равно в своей гимназии последнюю неделю доучивается.
— Что?! — вылупила на него глазенки сестра.
— Артём! — Настя сама вздрогнула, перейдя на тот тон, которым мать разговаривала дома, когда была не в настроении. — Это ведь еще нерешенный вопрос! Вероника, — она наклонилась и заговорила мягче — теперь поднятую тему надо незаметно закрыть, поэтому повторила специально для девочки: — Это еще нерешенный вопрос.
— Тебя переведут в другую школу, — без зазрения совести добивал Артём. — Нерешенный вопрос пока только один — в какую. Это идея Насти, если тебе интересно.
— Но я не хочу в другую школу, — девочка растерялась. — Почему меня в другую школу? Я ведь там никого не знаю…
Настя твердо вознамерилась дать ему оплеуху сразу после того, как Вероника убежит наверх, чтобы натянуть свитер и теплые штанишки, а до тех пор придется выплывать из текущей ситуации:
— Вероника, Юрию Владимировичу удобнее возить тебя в другую школу. И там не будет столько английского! Я подумала, что тебе понравится учиться там, где меньше английского, — девочка неуверенно кивнула, но до сих пор хмурилась. — И там все по-другому: другая форма — не такая красивая, как сейчас у тебя, на доске там пишут мелом, а не маркером, а стены старые, как в средневековом замке. И еще сами дети там дежурят — вытирают доски, а иногда и моют парты…
— Просто красота! — задрал Артём глаза к потолку. — Рай для пролетариата.
Но зато Вероника заинтересовалась:
— Ладно! Но если мне там не понравится, то я вернусь в гимназию!
— Конечно. Только это еще нерешенный вопрос…
— Ура! Я пойду в другую школу и буду писать мелом! — Вероника с этим ревом и улетела наверх.
И едва только Настя с Артёмом остались наедине, как тут же повернулись друг к другу:
— Ну что, училка, война?
И тут ей стало невыносимо смешно. Оттаскать его за ухо — вообще не вариант, но вот сказать правду… потом она еще поглядит, как он отходить будет!
— А вот ты манипулируешь ребенком ради своих целей! Прикрываешь заботой о ней собственную недолюбленность!
— Так это я манипулирую? Я?!
— У тебя же просто ревность, Артём! Кто-то посмел претендовать на твою
Артём теперь задумчиво рассматривал стену:
— Я люблю сестру, но не до такой степени, чтобы жить тут.
— Вот она — неразрешимая дилемма эгоиста! — усмехнулась Настя. — Балбес он и в Америке балбес.
Он вдруг повернулся к ней и уже спокойно и искренне улыбнулся:
— Ты права, Настя. И мы с тобой точно подружимся, — она немного опешила от такой смены разговора. — Или уже подружились. А я обычно так сложно схожусь с людьми.
Настя только серьезно кивнула и протянула Артёму руку, которую он так же серьезно пожал. Ей тоже было непросто сходиться с людьми, если они были старше шестнадцати, но тот факт, что они невероятным образом и за такое короткое время научились друг друга понимать, свидетельствовал только об одном — они подружатся. Или уже.
И все-таки Настя с ними не поехала. Артём был прав — скоро он надолго уедет, так почему бы не дать этой парочке возможность провести время вдвоем?
Глава 5
Настя любила придумывать разные теории — по любому вопросу. Есть среди них и такая. Мудрость от возраста не зависит. Опыт, умение справляться с эмоциями, даже уровень мыслительной деятельности — да. Но не мудрость как понимание глубинной сущности явлений. А иначе откуда бы брались дети, задающие странные и взрослые вопросы или обнимающие бабушку в тот момент, когда ей это особенно нужно? Или почему многие пожилые люди за десятки лет научились оценивать других только по стилю одежды и количеству татуировок? Почему девушка замирает в немом созерцании чуда, которое незаметно всем, кто не обладает тонкостью ее восприятия? Почему седой старик, который должен был понять уже все, так зациклен на пустых мелочах? Мудрые со временем становятся мудрее, лишенные мудрости обречены никогда не понять смысла этого слова. И мудрость не уживается с ненавистью, соперничеством, завистью или осуждением. Выдавливает из организма за ненадобностью. Настя считала, что фраза «не суди, да не судим будешь» имеет гораздо более глубокий подтекст, чем лежит на поверхности. Человека, достигшего определенной стадии мудрости, судить по факту не за что, учить нечему — он уже настолько понял мир и себя, что даже и не подумал бы опускаться до осуждения других. А раз понял мир и себя, то и в мыслях своих навел такую чистоту, за которую не судят.
На весь мир надвигалось буйное празднование, а в конкретно взятом доме — еще и предстоящий отъезд Артёма. Но он и не позволял домочадцам слишком сильно привыкнуть к своему присутствию, постоянно где-то пропадая. Вероника ушла на каникулы вместе с документами из гимназии, а потом часто расспрашивала Настю о другой школе. Настроение ее менялось молниеносно от панического страха до восторженного ожидания. Настя же понимала одно — этот страх скоро исчезнет. Всем свойственно испытывать тревогу перед переменами, но только дети быстро забывают о своем волнении, ведь каждый день для них — период, за который происходит миллиард событий. Поэтому Настя не находила себе места даже больше девочки: