Темный час

Фостер Дилейни

Слеза скатилась по ее щеке, когда она кивнула.

— Хорошо.

Я выдохнул и снова вошел в нее, медленно и легко, впервые в жизни.

— Да?

Она снова кивнула.

— Да.

Она сказала «Да».

Черт возьми.

Она сказала «Да».

Эннистон заслуживала большого романтического жеста — рекламного щита на стадионе «Янки» или яркой вывески на Таймс-сквер

в канун Нового года. Она не заслуживала предложения из двух слов, в середине траха, но мы были здесь. Я никогда не претендовал на роль героя, и те два медленных толчка, которые я только что ей сделал, были как нельзя более романтичными.

— Антракт окончен, детка. — Я вошел в нее, сильно и быстро. — Время для кульминации. — Ее киска пульсировала и сжималась вокруг меня. Я крепко сжал рукой ее горло, а затем потянул за волосы. Все мое тело дрожало от желания обладать ею. Поставить ей синяки. Разрушить ее. Трахать. Мои яйца напряглись. Мои бедра дергались. Я вытащил свой член из ее маленькой сладкой киски как раз вовремя, чтобы накачать горячими канатами спермы всю ее спину, ее задницу, вниз по ее щели. Мой член пульсировал и бился в одной руке, а другой я раздвигал ее ягодицы, проводя пальцем по сперме и растирая по ее дырочке. Она выгнула спину, когда мой палец коснулся ее.

— Тебе нравится, когда я там, не так ли, детка? — Я размазал свою сперму вокруг ее входа. — Ты хочешь, чтобы я взял тебя.

— Да, — вздохнула она.

Мы пробовали анальный секс в прошлом. Это не сработало.

Член. Это было благословение и проклятие.

Но я обнаружил, что она принимала его как чемпион, когда я не был полностью твердым.

Я держал основание в руке, обмакнул головку в свою сперму и ее влажность, затем ввел его внутрь. Ее стенки напряглись вокруг меня, и от этого было чертовски трудно не перейти от полутвердого к действительно чертовски твердому. Я потянулся вперед и помассировал ее клитор. Она издала стон, и ее тело расслабилось вокруг меня.

— Блять, — прошептала она. Я вошел в нее, медленно и легко. — Блять, — стонала она чуть громче. С каждым толчком я двигался немного быстрее, проникал глубже, теребил ее клитор сильнее и быстрее. Это была прекрасная гребаная симфония растяжения, пульсации и стонов. А потом она достигла кульминации. Ее тело задрожало, ноги

затряслись. Она вскрикнула громко в последний раз. — О, черт, — прежде чем окончательно обмякнуть и потерять дыхание в моих руках.

Я наклонился, чмокнув ее в ухо.

— Ты так охуенно совершенна, когда кончаешь.

Она улыбнулась, и мое гребаное сердце раздулось почти до размеров моего члена.

— Я люблю тебя, Чендлер Кармайкл.

Я откинул волосы с ее лица и любовался ею. Как, блять, мне так повезло?

— Я тоже тебя люблю, Маленькая Бунтарка.

Иногда мы встречаем людей, и наше сердце узнает их сразу, раньше, чем разум. Было какое-то чувство, какое-то волнение глубоко в том месте за пределами наших костей, в самой душе. Моя душа узнала Чендлера в тот момент, когда я впервые увидела его, может быть, даже раньше, когда я бродила по его пентхаусу, пытаясь понять его. Если бы вы спросили Чендлера, он бы сказал, что это невозможно, потому что у него нет души. Но это было неправдой. У него была прекрасная душа, которая защищала всех, кто не мог защитить себя сам.

У каждого злодея была своя история. И какой бы необычной, грязной и темной она ни была, эта история была нашей.

День триста семьдесят первый:

Он влюбился в мою улыбку.

Я влюбилась в его шрамы.

КОНЕЦ

Дорогие наши читатели, благодарим за любовь к нашему каналу и поддержку!

Если у вас возникли вопросы или пожелания — свободно пишите нам t.me/ecstasybooks